автор: Г. А. Салтык.

К БИОГРАФИИ ПИМЕНА КАРПОВА

Среди политических деятелей Рыльского края есть личности, оставившие заметный след не только в революционной и политической деятельности. Один из них - Пимен Иванович Карпов. Социалист-революционер, писатель-самоучка, кандидат в депутаты Учредительного собрания от Рыльского уезда, известный советский писатель. В РГАСПИ, РГАЛИ, ГАКО, периодической печати первой четверти ХХ в. нам удалось обнаружить интересные материалы о жизни и творчестве знаменитого земляка.

Он родился 19 августа 1884 г. в с. Турка Рыльского уезда Курской губернии в семье многодетного безземельного крестьянина-старообрядца. О своей малой родине он писал позже: "Наш край - село скрытников-староверов. Табором кочевым разбросано оно по холмам в верховьях речки Клевени и речки Амони. Это рубеж Украины, ясеневая дикая заросль, перевал солнца: отсюда весной переваливается рыжий лежебок-солнце на Север… Зиму я проводил в землянке, а лето босой и раздетый - в соседнем гаю, на деревьях, среди птичек и белок". Многое пришлось испытать в жизни будущему писателю. В своей автобиографии он писал, что в лесу его украли бродячие цыгане. И стал маленький Пимен поводырем у слепого старца. "Иногда на моей голове цыгане устраивали ворожбу, обманывая дураков, а те били меня за это", - с горечью писал он в зрелые годы. Голодного, забитого чужими людьми, разыскала его мать в Черниговской губернии и вернула домой. И стал он батрачить у зажиточного мужика. Здесь его тоже били, били за то, что не успел во время пригнать бычков, за то, что пришли они с поля не совсем сытыми… Вспоминая о своем тяжелом детстве, Карпов отмечал: "Так началась безумная трата сил у чужих людей. Не было такой физической работы, которую бы я не делал. И тогда я пришел к выводу: мне необходимо овладеть грамотой, овладеть, во что бы то ни стало"…⁽¹⁾. Обучался он грамоте самостоятельно, иногда ему помогал сельский псаломщик А. И. Рыболов. По некоторым данным, Карпов окончил школу грамоты в Рыльском уезде в 1899 г.⁽²⁾

В годы первой русской революции Карпов примкнул к революционному движению. В то время среди крестьян Рыльского уезда были популярны идеи партии социалистов-революционеров. Заметим, что к 1904 г. во многих уездах Курской губернии - Старооскольском, Суджанском, Щигровском, Льговском, а также Рыльском - уже оформились революционные кружки, в которые входила молодежь, преимущественно учащаяся. Она-то и занималась пропагандой революционных идей среди сельского населения.

В ГАКО нами обнаружено "Дело по обвинению жителей г. Рыльска в организации революционных крестьян". В нем, в частности, отмечалось следующее: "В начале декабря 1904 г. усиленно стали циркулировать слухи о существовании в г. Рыльске революционного кружка… Место сходки - квартира бухгалтера Рыльской городской управы - крестьянина Тита Федоровича Покровского". Далее в деле указывалось на то, что участники сходки - люди не случайные, а принадлежащие к "тайному сообществу лиц, предварительно сговорившихся между собой о времени и месте собраний". Изначально они собирались в книжном магазине мещанина Павла Яковлевича Яковлева, а оттуда уже "поодиночке или по несколько человек отправлялись в квартиру Покровского". Из материалов дела следует, что собрания также проходили в гостинице Каменева, на квартире сестер Агнии и Марии Кизиченко. Можно предположить, что в собраниях принимали участие одни и те же люди. Но вполне возможно, что это были разные кружки.

О царивших в них настроениях можно судить по письму гимназистки Марии Кармин сестрам Филе и Ревеке Закс. В нем, в частности, отмечалось: "Дело у нас в Рыльске есть. Я думаю, что если бы подыскать хорошего инициатора, то он нашел бы много людей, которые тоскуют по делу. С этого революционную работу можно было бы и начать. К сожалению, сами они этого пока сделать не смогли, так как у них нет теоретической подготовки". И далее автор письма заключает: "Да, обидно тебе должно быть, когда ты даже не оправдываешь умеренных ожиданий толстокожих обывателей Рыльска…" 3. М. Кармин просила Закс выбраться в Курск и достать там литературу, рассказывающую о сути разногласий между эсерами и социал-демократами по аграрному вопросу. Она писала: "Засядь до поры до времени, разберись в этих вопросах, пока я приеду". Свой приезд в Курск она планировал на осень, тогда-то и собирались ее друзья "с божьей помощью взяться за дело" 4.

В состав кружков входили лица различных профессий и социального положения: учителя, служащие, врачи, преимущественно молодежь. Так, в неонароднический кружок, действовавший в Рыльске, входили: нотариус И. М. Котов, учителя Анна и Мария Кизиченко, учащиеся Ф. Кармин, Р. Закс, Н. Слюнков и другие. Возглавлял организацию бухгалтер Т. Ф. Покровский. Постоянными посетителями собраний были Н. П. Горбачев, нотариус И. М. Котов, А. М. Горохонцев, В. А. Семенов, Н. А. Коровяковский, В. Н. Николаев.

Отметим, что в кружки молодежь первоначально объединялась с целью научного образования. Однако со временем их учеба все больше приобретала ярко выраженную политическую окраску. Для занятий подбиралась специальная нелегальная литература, разъяснявшая основные положения программы и тактики различных революционных течений. Так, в вышеупомянутом кружке в Рыльске молодежь первоначально перечитывала "все нелегальные газеты". Особое внимание обращали на издания партии социалистов-революционеров. Учеба дала свои плоды: многие слушатели этих кружков перешли к практической революционной деятельности, приняв полностью взгляды эсеров.

К ним-то и примкнул Пимен Карпов: с братом Евгением он разбрасывал листовки и прокламации неонародников "по проселочным дорогам".

Пропаганда революционных идей не прошла даром. По словам Карпова, "кое-где начались аграрные беспорядки". Вскоре он попал в поле зрения местной полиции. Опасаясь ареста, Пимен "подался в город". Вскоре ему пришлось покинуть пределы Курской губернии. А в конце 1905 г. молодой революционер оказался в Питере, где работал чернорабочим на резиновой фабрике "Треугольник".

Но все время хотелось вернуться домой. В 1906 г. Карпов возвратился в родное село. Вместе с односельчанами принял участие в организации сельскохозяйственных забастовок, за что и был заключен в рыльскую тюрьму. Однако вскоре при помощи товарищей бежал в Финляндию, затем снова перебрался в Петербург 5.

Здесь и началась его литературная деятельность. Карпов стал писать статьи в столичные газеты ("Наша жизнь", "Товарищ", "Русь", "Двадцатый век", "Око"). В статьях рассказывалось о революционном движении в Рыльском уезде. Пробовал писать стихи… Так постепенно Карпов приобщился к литературной и журналистской деятельности. Работал в газетах "Товарищ", "Столичная почта". В 1909 г. была издана его первая книга - сборник стихов-памфлетов "Говор зорь. Страницы о народе и интеллигенции" ("Горящие зори"). Слова Карпова о том, что интеллигенция "ограбила народ духовно" и "вдобавок исподтишка подталкивала правительство на расправу с мужиками", взволновали многих современников 6. Так, газета "Русское слово" назвала его "новым врагом интеллигенции", а газета "Южный край" в октябре 1913 г. писала, что "П. Карпов действительно очень смело поставил вопрос о взаимоотношении народа и интеллигенции и очень решительно ответил не в пользу последней" 7.

Александр Блок заверил начинающего публициста, что "эта книжка не пройдет бесследно". Лестные отзывы о книге незадолго до своей кончины дал Лев Толстой. Ему собственноручно Пимен Иванович отправил книгу и попросил высказать свое мнение. Ответ Толстого был опубликован в нескольких газетах - "Биржевых новостях" (1 декабря 1909 г.) и "Русской мысли" (февраль 1911 г.): "Получил Ваше письмо и книгу и прочел и то и другое с большим удовольствием", - писал великий русский писатель. "Книга Ваша понравилась мне своей смелостью мысли и ее выражениями. Для того чтобы высказывать горькие истины "образованным", нужно в наше время гораздо больше смелости, чем для того, чтобы высказывать их правительству. Но особенно мне понравилось в вашей книге то великое значение и та великая будущность, которую вы видите в настоящем деревенском крестьянине. Помогай вам Бог продолжать ту жизнь, которую Вы ведете, отдавая большую долю сил на деревенский земледельческий труд и досуг на писание, к которому вы очень способны…" 8. Эти слова Толстого вдохновили молодого писателя.

В 1910 г. вышла новая книга Карпова - "У плуга. Умны крестьяне русские". Однако буквально сразу же она была запрещена к продаже "как подрывающая устои существующего строя". В 1912 г. опубликована еще одна книга Карпова - сборник стихов под названием "Знойная Лилия".

И, наконец, скандально известный роман "Пламень" (имел подзаголовок "Из жизни и веры хлеборобов") был закончен Карповым в 1914 г. "Пламень" заметили не только критики, но и власть имущие. Прокуратура возбудила дело, по которому писателя обвинили в революционной пропаганде, богохульстве и порнографии. Святейший Синод добился конфискации книги. Лишь начало Первой мировой войны спасло Карпова от неминуемой тюрьмы. В 1914 г. он был призван на военную службу в 1-й запасной пехотный полк, где через некоторое время организовал с другими военнослужащими несколько революционных ячеек среди солдат. Эта деятельность завершилась восстанием полка в начале 1917 г. 9

Но вернемся к роману "Пламень". Книга действительно вызвала самые противоречивые суждения среди современников. Его публикацию сравнивали с литературным землетрясением. Так, И. Ясинский на полном серьезе спрашивал, что же это за русские религиозные секты, члены которых употребляют в пищу человеческую кровь. В. Бонч-Бруевич обвинил автора в клевете на сектантов, а саму книгу охарактеризовал, как "чувственный бред сумасшедшего". Л. Войтоловский назвал роман "кликушеством". Д. Философов писал о "сплошной клевете на русский народ и его религиозные искания". В. Львов-Рогачевский, отметив "местами изумительно богатый язык" и "изумительно смелые образы", тем не менее, писал, что роман представляет собой "возмутительное кощунство над жизнью народа". Некоторые считали, что более страшной книги не было в русской литературе. И самое удивительное, что "Пламень" - первая книга о русском крестьянине, написанная русским крестьянином 10.

К "полударовитым" людям, отравленным литературным "модернизмом", отнес Карпова А. Иванов-Разумник. "Читал я роман "Пламень" П. И. Карпова и думал: вот если бы перевести его на французский или немецкий язык! Какие бы горизонты открыл роман среднему европейцу, который до сих пор верит в русскую "развесистую клюкву" или в салат Оливье из сальных свечей! Европеец немедленно уверовал бы в ту Россию, которую рисует Карпов, этот "крестьянин-хлебороб", как он сам себя величает…". И далее Иванов-Разумник с иронией восклицает: "Русский читатель лишен возможности отнестись к роману Карпова с такой наивной доверчивостью: пусть мы скептики, но все же человеческую кровь не лакаем…". Однако, считая роман "жертвой вечерней" русской литературы, он отметил, что есть у Карпова что-то свое, "подлинно народное", есть у него "меткие слова, не подслушанные, а из глубины народной идущие, есть и переживания, в глубине народной живущие" 11.

Наиболее проницательно оценил роман "Пламень" А. Блок. В отзыве на него он писал: "Рады мы или не рады, но нам придется из Пламени" кое-что запомнить о России. Пусть это приложится к "познанию России": лишний раз испугаемся, вспоминая, что наш бунт, так же, как был, может опять быть "бессмысленным и беспощадным" (Пушкин), что были в России "кровь, топор и красный петух", а теперь стала "книга"; а потом опять будет кровь, топор и красный петух. Но не все можно предугадать и предусмотреть. Кровь и огонь могут заговорить, когда их никто не ждет. Есть Россия, которая, вырвавшись из одной революции, жадно смотрит в глаза другой, может быть, еще более страшной" 12.

После Февральской революции Карпов возвратился в родной Рыльский уезд. И снова окунулся в революционную деятельность. Его избрали в волостной, а затем уездный исполнительный комитет Совета крестьянских депутатов, а также выдвинули кандидатом в депутаты Учредительного собрания от партии социалистов-революционеров по Рыльскому уезду. Однако депутатом Учредительного собрания Карпов не стал: не набрал нужного количества голосов.

Принимал он участие в работе Съезда советов рабочих, крестьянских и солдатских депутатов, который проходил в феврале 1918 г. в Рыльске. Активно поддержал Закон о социализации земли, предлагал для проведения в жизнь его основных положений создать на местах земельные комитеты, "которые должны сейчас же приняться за надлежащую работу".

Интерес вызывает выступление Карпова по вопросу о школьном образовании. Он говорил о том, что в школах нет книг, учебников и пособий. "Требуется, чтобы Комитет народного просвещения позаботился об этом, а также об учительском персонале, который теперь голодает за неимением средств уплатить им жалованье". Пимен Иванович предлагал в первую очередь позаботиться о низшей школе 13.

Карпов также являлся председателем чрезвычайного съезда Рыльского СНК, проходившего 10 апреля 1918 г. На нем решался вопрос об организации самообороны Рыльска и Рыльского уезда в случае нападения "каких бы то ни было неорганизованных банд". При его непосредственном участии была принята резолюция, в которой отмечалось: "Принимая во внимание, что Рыльск и его уезд изолированы от отрядов обороны и собственными силами защититься не смогут, поручить военному комиссариату имеющимися в его распоряжении силами организовать защиту города. На местах предоставить организацию охраны местным органам, действия которых должны быть согласованы с уездным СНК" 14.

Параллельно Карпов продолжал заниматься литературной деятельностью. Выходят в свет сборники его стихов и рассказов: в 1920 г. книги рассказов "Трубный голос" и "Погоня за радостью", пьесы "Богобес" и "Три зари", а также поэтические сборники "Звездь" и "Русский ковчег". На этом, по мнению А. И. Михайлова, путь Карпова-поэта в основном завершается. И только в середине 1920-х гг. он напишет стихи, посвященные смерти троих своих друзей: А. Ширяева, А. Гагина и С. Есенина - "В застенке" (1925 г.) и "Три поэта" (1926 г.) 15.

В 1925 г. было создано произведение, оценить которое однозначно нельзя. Это блистательный памфлет "Исповедь дурака", в котором автор выразил свое отношение к правящей партии следующими словами: "Рабы, своими мы руками с убийцами и дураками Россию вколотили в гроб". Карпов обращается к "дураку" (а таковым мог считать себя каждый, кто нейтральным безучастием или тем паче активной поддержкой способствовал триумфу Октябрьского переворота). У писателя нет иллюзий относительно "светлого будущего" страны под пятой "наркомубийцы Джугашвили…". Не менее поразительно и то, что памфлет в то время так и не был обнаружен.

Новая книга Карпова "Верхом на солнце" появилась в 1933 г., а спустя год ее автор даже стал членом Союза писателей. Однако многочисленным стихам и рассказам Карпова не суждено было увидеть свет. Писатель был занесен в черный список "художников" патриархально-кулацкой деревни". Еще в 1931 г. "Краткая литературная энциклопедия" отмечала, что его творчество представляет собой "прямой мост к реакционному отрицанию возможности переделки деревни". Так писатель разделил судьбу многих новокрестьянских поэтов. Однако он не был репрессирован в годы сталинского террора, что удивительно для человека с эсеровским прошлым.

Но не менее тяжелый период своей жизни ему пришлось прожить на свободе, в издательской блокаде почти четверть века. Жил в Москве, занимался литературным трудом только "в стол". Не рассчитывая на публикацию своих произведений о современности, потеряв надежду на то, чтобы увидеть в печати свои стихотворения, он сосредоточился на воспоминаниях.

Мне удалось обнаружить письмо-заявление Карпова в Государственный комитет издательства художественной литературы, датированное 1954 г., в котором он писал: "В связи с пятидесятилетием моей литературной деятельности и в виду предстоящего моего семидесятилетия я обращаюсь в Гослитиздат с просьбой об издании сборника моих избранных стихотворений, опубликованных в период с 1919 по 1945 гг. Издание означенного сборника для меня является огромным моральным удовлетворением и материальной поддержкой, так как я живу впроголодь…" И далее он с горечью замечает: "В настоящее время мне 69 лет. В последние годы я работаю над романом "Красные маки" на тему об укреплении колхоза, но труд этот еще не подготовлен к печати…" 16.

Возможно, "крик души" тяжело больного писателя все-таки услышали "власть имущие", и в 1956 г. в издательстве "Советский писатель" была опубликована его автобиографическая повесть "Из глубины. Повесть о самом себе и о других". Однако рассказы и повести писателя так и не увидели свет при его жизни. Он умер 23 мая 1963 г. в Москве. Похоронен Карпов в своем родном селе Турка. И снова долгие годы забвения. Только в 1991 г. появились первые исследования о литературной деятельности Карпова. В 1995 г., наконец-то, были организованы первые карповские чтения. С этого времени в Хомутовском районе они проводятся ежегодно…

ПРИМЕЧАНИЯ:

1. 1 РГАЛИ. Ф. 1368. Оп. 1. Д. 7. Л. 1 об.

2. Карпов Пимен Иванович // Курская энциклопедия [Электронный ресурс] / сост. Ш. Р. Гойзман. URL: http://www.mke.su (24.12.2011).

3. ГАКО. Ф. 1642. Оп. 1. Д. 242. Л. 36.

4. Там же. Л. 37.

5. РГАЛИ. Ф. 1368. Оп. 3. Д. 47. Л. 138-145.

6. Там же. Оп. 3. Д. 46. Л. 8.

7. Там же. Оп. 3. Д. 47. Л. 30.

8. Л. Н. Толстой о народе и интеллигенции // Биржевые ведомости. 1909. 17 дек.

9. Куняев С. Певец светлого града // Карпов П. Забытая книга. М., 1991. С. 14.

10. РГАЛИ. Д. 1368. Оп. 3. Д. 47. Л. 30.

11. Там же. Л. 114.

12. Там же. Л. 145.

13. ГАКО. Ф. Р-1893. Оп. 1. Д. 8-б. Л. 19, 59.

14. Там же. Л. 125.

15. Карпов Пимен Иванович // Хронос: Всемирная история в Интернете [Электронный ресурс]. URL: http://www.hrono.ru/biograf/bio_k/karpov_pi.html (24.12.2011).

16. РГАЛИ. Ф. 1368. Оп. 3. Д. 45. Л. 3.

Статья в Сборнике материалов межрегиональной научной конференции "РЫЛЬСК И РЫЛЯНЕ В ОТЕЧЕСТВЕННОЙ И ЗАРУБЕЖНОЙ ИСТОРИИ И КУЛЬТУРЕ". (г. Рыльск, 3 июня 2011 г.). Ред.-сост. А. И. Раздорский. Рыльск, 2012.