ПОСЛЕДНЕЕ ПРЕДУПРЕЖДЕНИЕ
(1905-1906 годы)
В начале 20 века Курская губерния была одной из самых отсталых в России. Население Льговского уезда было преимущественно крестьянским. Земли не хватало. Деревня разорялась и голодала. К развитой промышленности относились только сахарная да водочная. Наиболее развитый пролетариат был на железной дороге. Труд по 10-12 часов, заработная плата не покрывала самые насущные потребности, широкое распространение приобрели штрафы, накладываемые по любому поводу. Администрация была всесильной.
Революционные выступления отмечались и раньше. Так, ленинская газета «Искра», печатавшаяся в Германии, в номере №16 от 1 февраля 1902 года сообщала о крестьянских волнениях во Льговском уезде. Значит, они были довольно серьезными, раз информация дошла до заграницы. Основным носителем революционных настроений был железнодорожный узел. Рабочие-железнодорожники имели связи с другими городами страны. Многие из них получили образование и квалификацию.
Когда по всей России разнеслась весть о расстреле 9 января 1905 года мирной демонстрации в Петербурге, первыми в уезде откликнулись забастовками рабочие сахарных заводов и железнодорожники. В конце января на станции Льгов получили листовку с обращением ко всем железнодорожникам Московско - Киевско - Воронежской железной дороги с рядом требований к управляющему дорогой. С 10 февраля забастовали служащие станции Курск. Их поддержали в Льгове. Движение на дороге было остановлено на сутки. Все требования забастовщиков выполнили.
Вслед за рабочими, волнения стали быстро распространяться среди крестьян. 9 февраля, пристав Искрицкий пишет рапорт о самовольной порубке леса принадлежавшего князю Барятинскому, крестьянами села Верхние Деревеньки. Он указывает, что было срублено около 300 осиновых и дубовых деревьев. Когда же стали разыскивать их по крестьянским дворам, то встретили нескрываемое, враждебное отношение.
26 февраля около 300 крестьян села Пены потребовали от управляющего имением графини Клейнмихель продать им по низкой цене луг. Тогда же жители Клишино, Малых и Больших Угон стали демонстративно днем вырубать леса Барятинского, о чем было доложено губернатору: «… при попытке задержать крестьян, был нанесен удар дубиной одному из стражников, и были сделаны угрозы, побить урядников и местных объездчиков, после чего они разбежались».
Эти события привлекли внимание губернских властей и в феврале в Льгов был направлен полуэскадрон кавалерии, а в - Пены пехоты. 1 марта уездный исправник с драгунами прибыл в Большие Угоны с требованием добровольно вернуть срубленный лес. Но добровольно не получилось, пришлось семь человек арестовать, а несколько десятков подвергнуть порке.
В течение весны и лета по уезду прошел целый ряд стихийных выступлений. Самой распространенной формой борьбы стал выпас скота на господских лугах и порубки леса. Но власти еще и предположить не могли, что их ожидает осенью, а затем и в 1906 году.
Успешная борьба недавних выходцев из села, а теперь рабочих сахарных заводов и железнодорожников, ободряюще действовала на крестьян. Кроме этого, в деревни стали возвращаться уезжавшие на сезонные работы, а также солдаты. Они привозили вести из других мест, революционную литературу. Из их рядов чаще всего и выдвигались организаторы выступлений.
С октября крестьянское движение в уезде вспыхнуло с новой силой. А 5 ноября вся Курская губерния была обьявлена на положении усиленной охраны. В эти дни вновь прокатились забастовки на железной дороге и сахарных заводах, послужившие примером для крестьян.
11 ноября, в деревне Лукашевка, была разгромлена экономия помещика Яроша. 14 ноября - хутор Муравьева. Двое суток подвергались грабежу усадьбы князя Гагарина и Сабашникова. Крестьяне прекращали работы, скот, службы, инвентарь оставались без всякого присмотра. А кто желал продолжать работать, вынужден был ее оставлять под угрозой применения силы. Начались поджоги имений и мельниц, растаскивание муки и зерна, увод скота. Выступали крестьяне под лозунгами борьбы за землю, политую потом и кровью предков.
Все чаще в уезде стали наблюдаться случаи вооруженных столкновений крестьян с казаками. Разгоралось настоящее крестьянское восстание, которое подстегнул еще неурожай 1905 года. Тогда правительство 18 ноября направило в губернию дополнительные войска под командованием генерала Дубасова, который заявил, что сожжет все непокорные села. Он так и стал делать, напугав даже губернатора.
7 декабря в Льгов прибыл генерал Пантелеев, сменивший Дубасова, и приказал собрать представителей всех селений уезда. По его негласному распоряжению это должны были быть зажиточные влиятельные люди, с которыми было легко договориться. Генерал выступил с ультиматумом - немедленно прекратить все беспорядки. Но произошло непредвиденное. По сохранившемуся рапорту, на встречу явились самые «неблагонадежные» крестьяне, которые и составили следующую резолюцию:
«Мы, крестьяне всех сел и деревень Льговского уезда Курской губернии, прибыв по призыву генерал-адьютанта Пантелеева для выслушивания его распоряжений в город Льгов, постановили:
1. Чтобы все русские люди были полноправными русскими гражданами, сословия должны быть уничтожены.
2. Чтобы земля была общая, народная, и землею должны пользоваться те люди, которые обрабатывают ее собственным трудом без наемных рук.
3. Чтобы выборы в Государственную думу производились на правах всеобщего, тайного и равного голосования без различия сословий - от каждых ста тысяч населения посылался бы прямо в Петербург один человек.
4. Чтобы усиленная охрана в Курской губернии была немедленно снята и казаки были бы убраны из Курской губернии, как желательно и всему русскому народу.
5. Просить об удалении полиции и всех земских начальников, как излишних.
6. Требуем отмены смертной казни и полной амнистии политическим преступникам.
7. Осуществить манифест 17 октября в полном его смысле.
Настоящий приговор посылаем в бюро Всероссийского крестьянского союза и просим направить в газеты для перепечатывания и присоединения нас к Союзу союзов, в том и подписываемся (120 человек грамотных и около 100 неграмотных)».
Одновременно была направлена телеграмма и царю.
Как видим, начавшиеся стихийными погромы все больше приобретают политическую окраску, появляются вполне разумные требования и признаки обьединения крестьян в союзы.
10 декабря новая забастовка началась на станциях Льгов и Артаково, а рабочие станции Лукашевка отправили телеграмму: «Всем! Мы слишком возмущены наглым произволом нашего самодержавия и царскими опричниками и готовы каждую минуту встать на защиту нашего пролетариата».
Железнодорожное сообщение было парализовано. Тогда войска и полиция заняли станции и произвели аресты активистов забастовочного движения. В результате железнодорожники забастовку прекратили.
Ситуацию во Льговском уезде берет под свой контроль министр внутренних дел Дурново, которому регулярно подаются сводки о положении дел.
Настоящий мятеж произошел в селах Банищи и Фитиж. Изучением его занимался кандидат исторических наук А.Д. Малявский, чье описание я и привожу:
«…Здесь уже с начала декабря наблюдалось резкое усиление активности крестьян, выделивших из своей среды хороших руководителей братьев Якова и Тимофея Фрундиных из села Банищи.
Крестьяне доверяли своим вожакам и защищали их. Когда 10 декабря пристав с 10 казаками прибыл в Банищи, чтобы арестовать Якова Фрундина, 500 его односельчан оказали вооруженное сопротивление казакам и, несмотря на то, что казаки дали 5 залпов, не отступили, отстояли Фрундина.
Фрундины призывали крестьян захватывать помещичью землю и изгонять представителей местных властей. По их призыву в начале декабря 1905 года крестьяне села Банищи сместили старосту, возражавшего против борьбы с помещиками и, избрали нового- Павла Зудова, разделявшего взгляды Фрундиных.
28 декабря, днем, 150 крестьян села Фитиж явились к управляющему имением уездного предводителя дворянства Стремоухова потребовали денег и, получив небольшую сумму ушли из имения.
О случившемся управляющий донес исправнику, который направил в Фитиж 29 декабря пристава с урядниками для проведения расследования.
Но крестьяне окружили пристава, сильно избили его и выгнали из села. Выгнав пристава, крестьяне Фитижа, по предложению своего старосты, послали в соседнее село Банищи нарочного, которому поручили передать, что в Фитиж прибыли казаки, перебившие половину населения и просить соседей прийти к ним на помощь. Отослав нарочного, Фрундины ударили в набад, услышав который, фитижские крестьяне стали собираться с кольями, косами и вилами в руках.
Когда нарочный из Фитижа прибыл в Банищи, там крестьяне тоже ударили в набад и стали собираться. Под вечер более 700 крестьян села Банищи двинулись в Фитиж. Во главе их шел староста Павел Зудов. Он имел при себе заряженное ружье.
Крестьяне Фитижа и Банищ обьединились в один отряд, насчитывавший более 1 500 человек, и кто на подводах, кто пешком вместе с женщинами и детьми двинулись в имение Стремоухова.
Выломав ворота, крестьяне ворвались во двор имения и стали выбивать окна и двери как в жилом трехэтажном каменном доме, так и во всех надворных постройках. Проникнув затем в дом, крестьяне уничтожили ненужные им громоздкие вещи: мебель, зеркала, картины, музыкальные инструменты, прочие же вещи находившиеся в комнатах (платья, белье, куски материи, книги, постельные принадлежности, часть посуды, а также драгоценности) поделили. Из надворных построек - сараев и служебных помещений были взяты запасы хлеба в мешках (пшеница, рожь), а также разного рода сьестные припасы и конская сбруя.
Разгромив имение Стремоухова, эти же люди двинулись к близлежащему хутору, который наследники Терещенко арендовали у Стремоухова. На хуторе крестьяне выбили окна и двери в зданиях, вывезли 2 000 пудов хлеба и мелкий инвентарь. У Стремоухова было вывезено имущества на 50 000 рублей, а у Терещенко на 3 000 рублей.
Крестьяне понимали, что против них будут двинуты войска, и готовились оказать им отпор соединенными силами.
Льговский исправник, боясь, что мелким отрядом не подавить это движение крестьян, просил губернатора прислать как можно больше войск с артиллерией и пулеметами.
8 января 1906 года войска подошли к селу Банищи, жителям которого было приказано к 9 часам утра следующего дня выдать руководителей движения, иначе по селу будет открыт артиллерийский огонь. Не будучи в состоянии бороться с регулярными войсками, которым были приданы пулеметы и пушки, крестьяне села Банищи вынуждены были покориться. В селе начались повальные обыски и аресты. Братьям Фрундиным удалось, однако, скрытьтся».
В начале 1906 года Льговский уезд был наводнен войсками. Для общего руководства их действиями сюда же прибыл сам губернатор. Министр внутренних дел направляет в Льгов губернатору телеграмму под грифом «весьма секретно»:
«Чтобы покончить с беспорядками, примите самые суровые меры. Деревни бунтовщиков полезно стереть с лица земли, а самих их истреблять силою оружия».
Телеграмма министра Дурново
|
Через пять дней находящийся в Льгове губернатор получает от министра новую телеграмму:
«Настоятельно прошу вас действовать так, чтобы ваше личное присутствие с войсками и артиллерией не прошло даром и чтобы крестьяне действительно вразумились. Всех арестованных представить к высылке. Организацию крестьянского союза разрушить арестом всех агитаторов, не взирая на их положение».
Однако войска ничего сделать не могли. Только успокоится одна деревня, как бунтует другая и так по кругу.
В Петербурге заволновался князь Барятинский:
«Курскому губернатору. Из Льгова сейчас телеграфируют, что рабочих в деревенских хуторах крестьяне прогнали. Травят клевера, посевы, увозят сено, требуют половину урожая иначе не допустят уборку. Полиция бессильна. Положение ужасное. Обещанных Вами драгун нет. Помогите!»
11 июня директор корпуса жандармов России из Петербурга телеграфирует губернатору:
«Получены сведения, что весь Льговский уезд обьят беспорядками. Толпы буянов вторгаются в экономии, снимают силами и угрозами рабочих, даже личную прислугу, запрещают давать корм скоту. Бежавшие из Льговской тюрьмы аграрные агитаторы усиливают брожение. Завтра воскресенье, ожидаются бесчинства и насилия со стороны сплотившихся мятежников. Используя указания министра сообщаю, что Вам вменяется в непременную обязанность во что бы то ни стало прекратить безобразия и показать населению правительственную силу…»
21 июня министр внутренних дел получает очередную паническую телеграмму, теперь от княгини Гагариной:
«…забастовка приняла угрожающие размеры, весь чудный многомиллионный урожай гибнет на корню, ежедневно творятся безобразия, сегодня прогнали и избили даже дворовую прислугу, экономии брошены на произвол крестьян, уезд обьят анархией, восстановить порядок и твердую власть возможно только обьявлением военного положения».
Получает телеграммы из Льгова и губернатор:
«27 июня 1906 года. Брожение среди крестьян все более и более усиливается и в лесах князя И.В. Барятинского чуть ли не ежедневно происходят митинги, на которых говорят зажигательные речи, раздаются прокламации и брошюры, и даже оружие для открытого восстания против правительства… На первом собрании было 50 крестьян, на вторм уже 600, а затем все больше и больше…».
«1 июля. Крестьяне Льговского уезда деревни Шерекино, скосив мои луга, приступают к снятию хлебов. Прошу остановить грабеж. Полковник Кусаков».
Казалось, что разгорающуюся крестьянскую войну уже не остановить. На этом фоне даже забастовки рабочих стали казаться детскими забавами. Решением министра внутренних дел Столыпина, воинский эскадрон был оставлен в Льгове до окончания уборочных работ с предписанием, во что бы то ни стало подавить революционное движение.
Начались массовые аресты, публичные порки. Льговская тюрьма была переполнена. И к осени 1906 года крестьянское движение в уезде стало затухать.
На восстановление пострадавших помещичьих имений выделялись государственные субсидии. Из библиотек изымались сотни «крамольных» книг, запрещались подозрительные общества. Так были запрещены «Льговское общественное собрание», «Льговское хоровое певческое общество», «Клуб льговских чиновников». Почтовые учреждения губернии обязаны были предоставлять полиции списки лиц, получавших прогрессивные издания. Вводилась строгая цензура.
Однако успокоение губернии было только внешним. Полиция сообщала властям:
«…Крестьяне жаждут боя и усиленно запасаются оружием для борьбы с представителями местной власти. Отношение крестьян к помещикам и властям самое враждебное и непримиримое. Почти повсеместно наблюдается тяготение в сторону аграрного террора (покушения на помещиков и поджоги помещичьих усадеб)».
Совсем немногие в стране поняли, что эти события являются последним предупреждением царю и правительству. Одним из них был премьер - министр Столыпин. Он настойчиво, преодолевая сопротивление землевладельцев, стал проводить земельную реформу. И настолько успешно, что В. Ленин с тревогой писал: «Что, если столыпинская политика продолжится достаточно долго? Тогда… никакой иной революции… быть не может».
Однако осуществить задуманное ему не дали. И никто еще не знал, что произойдет через десять лет.
Источники:
Иванова Т. Борьба крестьян Льговского уезда за свои права. - Курская правда. 21.12.1955.
Иллюстрированная история СССР. - М.,1987. С.205.
Краеведческие записки. Вып.1. Малявский А.Д. Крестьянское движение в Курской губернии в революции 1905-1907 гг. - Курск. 1959.
Очерки истории Курской организации КПСС. - Воронеж. 1980.
Прошлое Курской области. - Курск. 1940.
Революционные события 1905-07 годов в Курской губернии. - Курск. 1955. Док. 17, 22, 23, 65, 94, 139, 158, 159, 164, 172, 180, 181, 197, 220, 233, 236, 241, 249, 251, 256, 262, 266, 268, 270, 271, 274, 278, 288.
Райский Ю.Л. Курские большевики в годы Первой русской революции. Ученые записки. Т.47. ч. 2. - Курск. 1968.
Спутник большевика. - Курск. 1925. №9. стр. 25-31.
Ленинский путь.//Льгов. 20.05.1982; 26.01.1985
ГАКО. Ф-1642, оп 1, д.221; д.233, л.4; д. 282; д.287, л.48; д.321; оп 2. д.199; 205; 250; 255; 310; 359 л.26.
| 
