Аркадий Иванович Нелидов, занимавший с 1811 г. по 1818 г. пост курского губернатора, пользовался среди управляемого им населения губернии редкой популярностью.

По дошедшим до нас рассказам об его губернаторстве Нелидов отличался простотою в обращении и доступностью для всех, кто искал его защиты и покровительства. С одинаковым вниманием выслушивал он, иногда на улице, на ходу, просьбу какого-нибудь бедняка-мещанина и родовитого помещика, серьезно вникал во все её мельчайшие подробности и затем уже не упускал просителя из виду, личным вмешательством охраняя его дело от канцелярской или судейской «волокиты».

Нелидов был ярым противником угнетения крепостных людей их помещиками. Благодаря вмешательству губернатора в дела помещиков с крепостными, многие крестьянские семьи были спасены от плетей, от каторги, от бритья лба, – от унизительных и тяжких наказаний, которыми курские "плантаторы" мстили своим провинившимся пред ними "рабам". Старики-крестьяне еще и теперь вспоминают губернатора "справедливой души", каким был Нелидов, и рассказывают, как "отцы и деды их, тайком от своих господ, служили молебны о здравии боярина Аркадия".

Внимание Аркадия Ивановича сосредоточилось на борьбе с злоупотреблениями, главным образом в земских судах, где дела иногда решались чиновниками второ- и третьестепенными по своему служебному положению, потому что их начальство, по барской лени и распущенности, унаследованным ими от крепостной эпохи, мало или даже вовсе сами не вникали в дела и часто подписывали готовые решения, составленные подчиненными им чиновниками. Между тем эти подчиненные за свои решения брали мзду с одной, а иногда и с обеих тяжущихся сторон. Это были люди с черствой душой; преступность общества, чужое несчастье для них составляли лишь источники их доходов, не более. "У приказных крест под пяту положен", говорили про судейских в народе. На правосудие никто не мог твердо рассчитывать: виновный за взятку выходил сухим из воды, правый же осуждался, подвергаясь иногда тяжким наказаниям.

"Начальство", разумеется, тоже было не из святых...

До какой степени доходило взяточничество в … судах Курской губернии, можно судить по ходу знаменитого процесса об убийстве в Льговском уезде дворянки Алтуховой, длившемуся 12 лет, с 1813 по конец 1824 года. После пересмотра этого процесса в особой комиссии, образованной по повелению императора Александра Павловича, было установлено, что подсудимый дворянин Ширков истратил на подкупы чиновников и свидетелей до 200 т. руб. ассигнациями, и, благодаря подкупам, невинные были осуждены и отправлены на каторгу, а убийцы, в том числе и Ширков, остались на свободе.

Нелидов гнал взяточников и заменял их другими чиновниками; но и другие часто оказывались не лучше... Заматерелые же взяточники, изучившие в совершенстве все ходы-выходы, все тонкости приказного ремесла, большею частью оставались на местах. Как ловкие казуисты, почуяв в Нелидове опасного врага, они так искусно повели свою линию, что прицепиться к ним, поймать их было чрезвычайно трудно, в чем Нелидов убедился, к сожалению, слишком поздно,– когда в процессе Алтуховой, возникшем во время его губернаторства, оказались скомпрометированными некоторые чиновники, относительно которых он полагал, что они – порядочные люди. Злоупотребления чиновников и запутанность следствия по алтуховскому делу отчасти и послужили косвенной причиной его отставки...

Однако общественное мнение, чуткое к истине, сразу оказалось на стороне губернатора, и Аркадий Иванович покинул Курск не как побежденный, а как победитель.

Весть об отставке Нелидова была встречена жителями Курска с чувством величайшей скорби. У губернаторской резиденции с утра до вечера толпился народ; одна за другой являлись депутации, чтобы выразить Аркадию Ивановичу симпатии граждан, поднести хлеб-соль. Губернатор, выходя к народу, видел пред собой море обнаженных голов.

– Отец наш, – молила толпа, — не покидай нас!

Городская дума, между тем, постановила поднести Нелидову его портрет "с приличной надписью" и адрес; кроме того, постановлено было иметь его портрет каждому жителю города, а также поставить его в городской думе и в зале общественных собраний…

Нелидов изображен в губернаторском мундире, в ленте и орденах; внизу помещен живописный уголок Курска, примыкающий к р. Тускарю. Под портретом помещены четверостишия (однако А.Дунин приводит лишь вторую строфу, поэтому начнем с первой – В.С.):

     "Когда пожар Москвы полсвета озарял
      И брань священная в пример векам горела,
      В дни бедствия – ты нас надеждой утешал;
      В дни мира – друг людей, защитник правых дела, 
					
         Ты нашим счастьем свой подвиг совершил! 
         Не гибнет памятник добра, благотворенья: 
         В чертогах, хижинах, где ты любимым был, 
         Потомки повторят тебе благословенья!"

Стихи, как уверяют курские старожилы, были по просьбе граждан написаны В. А. Жуковским. (Часть оттисков гравюры была без стихов – сообщено искусствоведом Н.М. Погрецкой – В.С.).

Под пожаром Москвы и днями бедствия, о которых упоминается в стихах, подразумевается Отечественная война 1812-го года, когда Нелидов принимал энергичное участие в организации местного ополчения и в сборе пожертвований на нужды кутузовской армии.

На проводы собрался весь город. Это, рассказывают, было нечто необыкновенное... Немногие администраторы удостаивались такой почести, такого искреннего проявления симпатий граждан... После напутственного молебна, когда губернатор и его семья, раскланиваясь с народом, стали усаживаться в экипаж, раздались громкие пожелания счастливого пути; одни благословляли Аркадия Ивановича иконами, другие издали осеняли его крестным знамением; многие плакали. А когда экипаж тронулся, – толпа, заградив путь, выпрягла лошадей и покатила его на себе.

Так чествовали куряне «своего» губернатора, гуманного, справедливого человека... Но Петербург, которому, говорят, не понравилась «приличная надпись» под портретом Нелидова, отнесся к дару курян очень холодно, наложив на него своеобразное veto...

Недоброжелатели Нелидова, не переваривавшие его популярности, распустили по городу слух, что Нелидов – "опальный губернатор", "ставленник Сперанского" и что за поднесение портрета "могут взыскать"... У горожан зароились смутные опасения: как бы чего не вышло... Подумали-подумали и решили: отправить через городскую думу ходатайство на высочайшее имя.

На это ходатайство, после отъезда Нелидова, последовал ответ министра внутренних дел графа Кочубея:

…что для приведения в исполнение намерения курских граждан иметь в домах своих и в доме общественных их собраний, а также поднести бывшему губернатору Нелидову гравированный портрет его, не находит никакого затруднения, ибо сие зависит от собственной их воли; но в градской думе, как в присутственном месте, не прилично поставить оный…

Таким образом, постановлением комитета министров, по своей двусмысленности весьма редким в анналах этого учреждения, портрет достойнейшего администратора был признан "неприличным" для "присутственного места".

Городская дума была поражена странностью его, но подчинилась ему беспрекословно: портрет Нелидова не был поставлен в её зале, и его нет там и поныне, хотя имеются портреты его предшественников и преемников.

Но Курск – не лыком шитый город: в нем нашлись люди, которые дали министерскому veto остроумное толкование.

Рассказывают, что какой-то остряк, прочитав бумагу графа Кочубея, совершенно серьезно заметил:

– А что ж? Министры правы, государи мои. Да разве возможно поместить портрет Нелидова в присутственном месте? Да Боже упаси! Он, наш батюшка, со стыда сгорел бы, находясь в неприличной компании..."

ПРИМЕЧАНИЯ

* Е.Холодова. Усадьбы Курской губернии. Курск, 1997 г.

Виктор СКЛЯРУК, сотрудник краеведческого музея.
авторская редакция статьи от 19.Х.2010 г. специально для сайта www.old-kursk.ru