автор: А. Словохотов

Дешт-и-Кипчак — страна ковыльных степей и тенистых дубрав. Сегодня нет Дешт-и-Кипчака (Половецкой степи). Его знаменитые ковыльные степи и тенистые дубравы сохранены в границах небольших заповедников и заказников. Но как и прежде раздольными и привольными живут они в памяти и истории русского народа.

О дубах половецкой степи мы узнаем из знаменитой строки Пушкина в раннем детстве: У лукоморья дуб зеленый.... Взрослея и познавая наше прошлое, мы видим их срубленными и пущенными в дело.

На стены русских крепостей выдвинутых в степь, на борта кораблей флота Петра Великого, на строительство и отопление жилищ мощной волны колонизации ушли дубы Половецкого поля.

Для русского человека дубрава безусловно место связанное лишь с положительными ассоциациями. К примеру изображение дубрав излюбленный сюжет русской живописи 19 века.

Тем поразительнее будет узнать современному русскому, что не для всякого народа дубравы — это места красивые и притягательные. И что возможно, хозяева Дешт-и-Кипчака половцы не испытывали при виде дубов-исполинов особых волнительных чувств.

У нас нет возможности опросить половца, этот народ исчез. Но половцы были кочевниками и тюрками, а посему автор этих строк счел уместным задать вопрос о дубах тувинцу. Ведь современные тувинцы — это кочевники и тюрки, причем один из последних кочевых народов, кто сохранил уклад прошлого. Ответ был весьма неожиданным.

Мой собеседник Эрес Тамба - лаборант Тувинской археологической экспедиции, впервые увидел дубы, в Приморье, в годы армейской службы. Когда я спросил его, что он думает о дубах, Эрес улыбнулся. Мой вопрос был из тех, на который он знал ответ:

"Дубрава — это большой пустой неживой лес с деревьями которые не обхватишь. В нем растут только дубы и немного других кустов. С дубов падают орехи с шапочкой. Они не съедобны. Если бы эти орехи были съедобны, сколько бы желудков они могли бы прокормить! А так их едят только дикие свиньи, но их в дубраве немного. В дубраве растут и другие орехи на кустах (речь шла о лещине), но их тоже немного".

Ответ моего собеседника был пропитан едкой иронией о «ненастоящем лесе». Я спросил его, что же такое настоящий лес. Он сразу ответил, что настоящий лес - это тайга.

Такой взгляд на дубраву, и ее противопоставление тайге сначала мне показался забавным. Описание дубов и желудей, кабанов тувинцем было четким, но своеобразным. Единственное чего я не мог понять, почему он называет дубраву — неживой. Неужели он видел дубраву с мертвыми деревьями. Мой корявый вопрос Эрес понял не сразу, но ответ его был четким:

- Она неживая потому, что в ней нельзя жить. В дубраве не накормишь скот. В ней нечем заняться тувинцу. В ней слишком мало ягод, грибов, что-бы прокормиться. Охота в дубраве тоже не принесет достаточно еды для пропитания.

После этих слов я впервые взглянул на дубравы глазами кочевника. И поразился тому, что как они отличаются от взгляда земледельца. Действительно дубравы бедны травами и в них не накормишь скот. Действительно в дубравах мало ягод и грибов, а охота на кабанов не сможет заменить кочевнику его основного источника продуктов — домашнего стада.

Статья опубликована с разрешения автора, первая публикация на ресурсе от 18.03.2019 г.