автор: Т. А. Резникова.

ГОСУДАРСТВЕННЫЕ КРЕСТЬЯНЕ РЫЛЬСКОГО УЕЗДА НАКАНУНЕ ГОСУДАРСТВЕННОЙ РЕФОРМЫ 1837-1841 гг.

Государственные крестьяне как юридически оформленное сословие появляются в начале XVIII в. в связи с военными и финансовыми преобразованиями Петра I. В Рыльском уезде Курской губернии в первой половине XIX в. они составляли около половины земледельческого населения и делились на многочисленные и разнородные прослойки⁽¹⁾.

Наиболее крупной прослойкой из общего числа государственных крестьян были однодворцы - потомки мелких служилых людей. По данным на 1830 г., в Рыльском уезде их насчитывалось 2853 души мужского пола и 3131 душа женского пола. На втором месте по количеству душ были экономические крестьяне (1030 душ мужского пола и 1094 души женского пола). Следующей прослойкой государственных крестьян были потомки пограничного военно-служилого сословия, появившегося во второй половине XVIII в. - "войсковые обыватели"⁽²⁾. Немного меньшей по численности была группа свободных хлебопашцев, которые составляли менее 1 % от общего количества казенных крестьян. Также выделялась отдельная незначительная прослойка однодворческих крестьян-малороссиян, государственных поселян, казенных малороссиян. Всего в Рыльском уезде на 1830 г. насчитывалось 14 301 душа государственных крестьян⁽³⁾.

Рассмотрим экономическое положение государственных крестьян Рыльского уезда на начало XIX в. Государственные крестьяне отбывали натуральные повинности: подворную - по перевозке чиновников и казенных товаров, дорожную - по проведению дорог, содержанию мостов; строительную - по постройке казенных зданий, волостных управлений, хлебных запасных магазинов. Также на государственных крестьян была возложена обязанность по приему воинских частей, из их состава выбирались лесные сторожа⁽⁴⁾. Обычно отбывали повинности денежным наймом, но не каждый крестьянин мог себе это позволить.

Введение в России подушной подати было связано с необходимостью содержать регулярную армию. Этот налог состоял из главной, или первоначальной, подати и из накладных сборов: на устройство путей сообщения, на содержание присутственных мест и т. д. Казенные крестьяне Рыльского уезда по главной подати платили по 3 руб. асс. на душу, а по накладным сборам: на устройство сухопутных дорог - по 25 коп. асс., на водные сообщения - по 5 коп. асс., на рекрутские пайки - по 13 коп. асс., на содержание присутственных мест - по 18 коп. асс. Подушная подать начислялась на все сельское общество государственных крестьян. Круговая порука должна была гарантировать поступление в казну всех денежных сумм⁽⁵⁾.

Вторым видом денежного налога, который уплачивали государственные крестьяне, была оброчная подать. В "Сборнике постановлений по управлению государственных имуществ" сказано, что все крестьяне казенного ведомства не только должны платить подушную подать, но и оброчную с состоящих в их владении казенных земель. Размер оброка определялся независимо от количества и качества тех земельных угодий, которыми пользовались плательщики⁽⁶⁾.

В начале XIX в. оброк на казенных крестьян составлял 10 руб. с души и равнялся налогу на частновладельческих крестьян, но государственные крестьяне были обложены множеством дополнительных повинностей: на содержание вспомогательного земского капитала, на содержание земской полиции; в 1832 г. были введены и новые сборы по 4,5 коп. с удельных и казенных крестьян "для приведения реки Семи в судоходное состояние"⁽⁷⁾.

Третьим видом денежных сборов были земские повинности. Земские денежные сборы составляли резерв для покрытия государственных расходов и служили дополнением к подушной подати. При необходимости они также могли возрастать⁽⁸⁾.

Мирские сборы были четвертым видом денежных повинностей⁽⁹⁾. В его состав входили: вспомогательный сельский капитал - 21 коп. асс., сбор на народное продовольствие - 10 коп. асс.⁽¹⁰⁾ Этот вид податей вообще плохо регистрировался и служил способом обогащения для различных чиновников.

Таким образом, в Рыльском уезде в 1830 г. с каждой мужской души взималось в среднем по 14 руб. 21,5 коп. асс.⁽¹¹⁾ Подавляющая масса крестьян не могла справиться с выполнением государственных повинностей: Курская губерния была одной из самых недоимочных в Российской империи. Динамика недоимочности государственных крестьян Рыльского уезда выглядит следующим образом: 1825 г. - 7161 руб. 25 коп.; 1826 г. - 4540 руб. 20 коп.; 1827 г. - 683 руб. 25 коп.; 1828 г. - 584 руб. 34 коп.; 1829 г. - 6103 руб. 92 коп.; 1830 г. - 2803 руб. 72 коп.; 1833 г. - 1383 руб. 35 коп.; 1834 г. - 765 руб. 31 коп.; 1835 г. - 26 руб. 62 коп.⁽¹²⁾ Уменьшение недоимок в 1830-е гг. можно объяснить подготовкой к реформе государственной деревни, когда местные власти пытались сделать все, что только возможно, чтобы выслужиться перед вышестоящим начальством. Правительству подавались неоднократные жалобы на жестокие и разорительные способы взимания недоимок. Крестьяне подвергались телесным наказаниям, у них выставляли в зимнее время окна и двери, неплательщиков выгоняли на мороз, выдерживали их без пищи, продавали за бесценок их последнее имущество.

Деревенское население Рыльского уезда проживало на плодородном черноземе, который без всякого удобрения давал высокие урожаи: под озимой рожью - сам-восемь, под яровым овсом - сам-шесть. Земледелие господствовало здесь почти безраздельно. Крестьяне сеяли рожь, овес, гречиху. Развитию скотоводства мешал недостаток сенокосов и выгонов; количество засеваемых зерновых и отчасти технических культур заставляли крестьян распахивать каждый свободный клочок земли и даже ликвидировать общественные выгоны.

Ежегодно большие партии зерна, муки, крупы, конопли, пеньки поступали на многочисленные ярмарки и на городские склады, переправлялись в украинские губернии на винокуренные заводы и на север - к берегам Оки. Один из главных хлебных ссыпных пунктов находился в Рыльске⁽¹³⁾. Но не всегда хлебопашество приносило доходы, достаточные для безбедного проживания и уплаты налогов. Большей части казенного крестьянства приходилось искать дополнительные заработки. Это могли быть кустарный промысел, работа на промышленном предприятии, уход на полевые и сенокосные работы в другие регионы и т. д.

Первая половина XVIII в. отмечена усиливающимся наступлением дворян на казенные имения. Так как земли в черноземной полосе были дорогие, то захват угодий государственной деревни стал обычным явлением. В результате возникали судебные тяжбы, которые длились десятками лет и в основном решались в пользу помещика. После 10-летнего срока земли, захваченные помещиками, становились его собственностью по истечении срока давности. Государственные крестьяне, поголовно неграмотные и плохо разбирающиеся в действующих законах, пропускали время для учинения судебного иска и теряли право на отстаивание своего земельного имущества. Все эти меры вели в конечном счете к малоземелью крестьян. Крестьяне страдали не только от недостатка земельной площади, но и от неравномерного распределения земельного фонда между отдельными домохозяевами. В результате расслоения государственной деревни некоторые сосредотачивали у себя в руках большие участки, другие имели крайне ничтожные наделы. На каждую ревизскую душу приходилось всего по 1,2 дес. пашни и сенокоса, а для обеспечения прожиточного минимума (исходя из нормы 6 дес. пашни и 2 дес. сенокоса на тягло) рыльским крестьянам не хватало 3875 дес. Другими словами, их наличный надел оказывался ниже нормального более чем в три раза. Таково было положение на казенных или общественных землях⁽¹⁴⁾.

Техническая отсталость и бедность государственной деревни обрекали ее на полное бессилие в случае стихийных бедствий; достаточно было очередного подорожания или массовой эпидемии, чтобы государственные крестьяне были выбиты из хозяйственной колеи и оказались на грани окончательного разорения⁽¹⁵⁾. Особенно тяжелая обстановка сложилась в первой половине 1830 х гг. Уже летом 1830 г. в Рыльске появились признаки страшной холерной эпидемии. Правительство в лице министра внутренних дел графа А. А. Закревского вступило в борьбу с распространением болезни. На местах сразу же опубликовали строжайшее предписание о принятии профилактических мер против распространения эпидемии: ввели полицейские карантины, оцепили кордонами зараженные местности, ограничили перемещения населения. Подвоз продуктов значительно сократился, а в некоторых пунктах прекратился вообще; цены необычайно и быстро росли. Положение осложнялось ничтожным количеством больниц и врачей, недостатком лекарств, неготовностью врачебного персонала, несовершенством методики лечения⁽¹⁶⁾.

Не успела казенная деревня оправиться от последствий холерной эпидемии, как ее постигло новое стихийное бедствие: в 1832 г. в России началась полоса неурожаев. В 1834 г. бедствие достигло Рыльского уезда. Правительство вынуждено было прийти на помощь голодающей деревне, отпустить ей семенные и продовольственные ссуды, но организация этой помощи была недостаточной, сильно запаздывала и осложнялась крупными задержками со стороны местной администрации⁽¹⁷⁾. Государственные крестьяне не только проели свои семенные запасы, не только потеряли живой инвентарь, но и должны были ликвидировать свое хозяйство и отправляться на поиски первого появившегося заработка⁽¹⁸⁾. Если мы рассмотрим "Книгу учета окладных сборов с казенных поселян Рыльска" за 1836 г., то увидим, что учет велся с 1824 г., однако там нет данных за 1830-1833 гг. Можно предположить, что в голодные годы окладные сборы с казенных поселян Рыльска не взимались и некоторые статьи были списаны. Обратимся еще раз к уже приводившимся данным: за 1830 г. недоимки составляли 2803 руб. 72 коп, за 1833 г. - 1383 руб. 35 коп.⁽¹⁹⁾, т. е. недоимки сократились на 1420 руб. 37 коп., или на 43 %. Вряд ли крестьяне сами смогли их погасить, учитывая неурожайные годы. В данном случае государство сделало шаг навстречу рыльским казенным крестьянам, так как понимало, что после таких голодных годов они просто не смогут выплатить остальные недоимки.

Таким образом, государственные крестьяне Рыльского уезда в первой половине XIX в. испытывали на себе всю тяжесть государственного принуждения и поборов, усугубляемую засухой и болезнями.

ПРИМЕЧАНИЯ:

1. Административные реформы в России XVIII-XIX вв. в сравнительно-исторической перспективе. М., 1990. C. 84, 86.

2. ГАКО. Ф. 33. Оп. 2. Д. 2439. Л. 50.

3. Там же. Л. 58.

4. Дружинин Н. М. Конфликт между производительными силами и феодальными отношениями накануне реформы 1861 г. // ВИ. 1954. № 7. С. 56.

5. ГАКО. Ф. 194. Оп. 1. Д. 770. Л. 20.

6. Дружинин Н. М. Государственные крестьяне и реформа П. Д. Киселева. М.; Л., 1946. Т. 1. C. 174.

7. ГАКО. Ф. 194. Оп. 1. Д. 770. Л. 46.

8. Там же. Ф. 33. Оп. 2. Д. 2439. Л. 78.

9. Там же. Л. 45.

10. Там же. Д. 2314. Л. 69.

11. Там же. Ф. 328. Оп. 1. Д. 46. Л. 275.

12. Там же. Д. 39. Л. 8.

13. Там же. Ф. 194. Оп. 1. Д. 770. Л. 63.

14. Там же. Л. 92, 95.

15. Там же. Ф. 184. Оп. 1. Д. 39. Л. 4-13.

16. Там же. Л. 15.

17. Дружинин Н. М. Социально-экономическая история России: Избр. тр. М., 1987. С. 57.

18. Там же. С. 60.

19. ГАКО. Ф. 328. Оп. 1. Д. 39. Л. 7.

Статья в Сборнике материалов межрегиональной научной конференции "РЫЛЬСК И РЫЛЯНЕ В ОТЕЧЕСТВЕННОЙ И ЗАРУБЕЖНОЙ ИСТОРИИ И КУЛЬТУРЕ". (г. Рыльск, 3 июня 2011 г.). Ред.-сост. А. И. Раздорский. Рыльск, 2012.