автор: В.СТЕПАНОВ.

«НЕДОВОЛЬНЫЕ» И «РЕВИЗОР»

В середине тридцатых годов XIX века известный в то время писатель М.Н. Загоскин, он же директор московских театров, сочинил и обнародовал комедию «Недовольные», вызвавшую критические отклики в прессе. Автор новой пьесы послал ее с любезным автографом Ф.Ф. Вигелю, директору департамента духовных дел и иностранных исповеданий, много путешествовавшему по империи и описавшему свои странствования в любопытных мемуарах.

Вот это обстоятельство и послужило поводом к благодарному ответу Вигеля писателю, где прозвучали идеи, о которых стоит напомнить современному читателю: «Бешеная рецензия «Московского наблюдателя» на вашу славную комедию еще здесь читается, вы под проклятием врагов порядка, Руси, православия: торжествуйте, не слабейте, продолжайте.

Я знаю двух издателей и сотрудников сказанного журнала: непокорность властям, безмерное честолюбие, германская туманная философия и желание чего-то, чего они сами объяснить не умеют, вот из чего составляется сей дух. По-моему, это якобинство нового издания; оно прикрывается какою-то полухристианской кротостью и вежливостью форм; по-моему, это волки в овечьей шкуре: ваша комедия, разумеется, должна была жестоко оскорбить их. У них есть политическая вера, космополитизм, которые распространяются парижской пропагандой».

В длинном письме Вигель утешал Загоскина тем, что «все умные и истинно просвещенные люди хвалят комедию». В этом списке имен он назвал деятелей николаевской эпохи: министров внутренних дел Д.Н. Блудова, Д.В. Дашкова, народного просвещения С.С. Уварова.

Позже он написал новое письмо Загоскину, в котором, вернувшись к той же комедии «Недовольные», противопоставил ее бессмертному гоголевскому «Ревизору», о котором отозвался так: «Читали ли вы сию комедию? Видели ли вы ее? Я - ни то, ни другое, но столько о ней слышал, что могу сказать, что издали она мне воняла. Автор выдумал какую-то Россию и в ней какой-то городок, в который свалил он все мерзости, которые изредка на поверхности настоящей России находились: столько накопил он плутней, подлостей, невежества! Я, который жил и служил в провинциях, смело называю это клеветой в пяти действиях. А наша-то чернь хохочет, а нашим-то боярам и любо; все эти праздные трутни, которые далее Петербурга и Москвы Россию не знают, которые готовы смешивать с грязью и нас, мелких дворян, и чиновников, и всю нашу администрацию, они в восторге оттого, что приобретают новое право презирать свое отчество и, указывая на сцену, говорить: вот ваша Россия! Безумцы! Я знаю г. автора - это юная Россия, во всей ее наглости и цинизме. Он под покровительством Жуковского, но ведь это Жуковский не прежний. Посудите, нынешнею зимою он по субботам собирает у себя литераторов, и я иногда являлся туда как в неприятельский стан. Первостепенные там князья Вяземский и Одоевский и г. Гоголь...»

Вот этому-то обществу Вигель противопоставляет собиравшихся у него тоже раз в неделю гостей, среди которых были три губернатора: «Курский, ваш тезка, честь и слава имени русского (имеется в виду М.Н. Муравьев - B.C.), тверской (А.П. Толстой), единственный аристократ, патриот, и саратовский (А.П. Степанов), довольно приятный человек и приятный писатель, автор «Постоялого двора».

Интересна концовка письма: «Рассудок велит мне просить вас о сожжении писем моих, ибо слишком смело выражаюсь в них насчет некоторых лиц, коих могу сделать себе врагами, а самолюбие заставляет меня желать, чтобы вы их сохранили, потому что в них есть мимоходные идеи, коих бы мне жаль было невозвратной потери».