В середине 18 века суды были завалены делами особого интереса не представлявшими. Самым распространенным преступлением стала кража лошадей. Население в уезде превышало 120 000 человек, подавляющую массу которого составляли крестьяне, большинство из них имели лошадей, ведь без них делать на земле нечего. Розыск представлял большие трудности, но все же иногда преступников находили. Так 20 октября было установлено, что крестьянин Григорий Бондаренков принял у себя от неустановленных лиц украденных у священника Петропавловского лошадей, а доказали это тем, что с них даже не сняли прежнюю упряжь. Суд вынес решение - наказать Бондаренкова 15 ударами плетью.(1)
В декабре крестьянин Антон Горелов зашел в Льгове в корчму, посидел, выпил вина и громко стал рассуждать, что вино дрянное, наверняка водой разбавленное. Хозяин обиделся и отволок крестьянина в суд. Ведь было явное оскорбление питейного заведения. Судья с этим согласился, опробовал вино и разъяснил крестьянину высочайший указ Правительствующего сената от 16 февраля 1809 года о неправильных отзывах, а посему надо платить штраф и впредь, если не нравится - не пей, а репутацию заведения порочить нельзя.(2)
В том же месяце было возбуждено уголовное дело на крестьян Василия Голубева и братьев Филиппа и Евстрата Селивановых. Когда подошло время служить в армии, они вдруг в течение недели отрубили себе по пальцу, объясняя все несчастным случаем. Их освидетельствовали, взяли показания, сообщили в Курское рекрутство, что из списков призывников исключают и оставили в покое.(3)
19 декабря 1824 года крестьянка Анна Мосолова заявила, что муж Трофим ее регулярно бьет, даже беременную намедни ударил в грудь, она упала и родила мертвого младенца. Суд быстро установил, что у Анны уже дважды были мертворожденные, поэтому нечего сваливать на мужа. Сама ты баба виновата, раз выносить не можешь.(4)
17 декабря того же года состоялся суд над группой Нижне-Деревенских крестьян. Они порубили казенный, принадлежавший государству лес и быстренько, в течение недели пустили его на строительство домов. В объяснениях написали, что считали лес ничейным. Конфисковывать лес было уже бесполезно. Посему решили с негодяев взыскать 438 рублей 72 копейки. Деньги очень немалые. Но Курский суд в порядке надзора пересмотрел это дело и, сославшись на Указ 12 февраля 1813 года, решение отменил. Совсем! «Деньги не взыскивать, так как срубленный лес употреблен не на продажу, а на домашние надобности».(5)
Решение Льговского суда от 12 января 1825 года: «Крестьянскую девку Ефросинью Науменкову за лишение жизни прижитого ею блудного младенца наказать кнутом».
19 января 1825 года Льговский суд рассматривает дело уже посложнее. В нем не упоминается, чем же провинилась молодая крестьянка Стефанида Чулкова перед своими хозяевами - отставным поручиком Иосифом и его женой Варварой Соколовскими, но они решили хорошенько ее проучить. Поручили это своим работникам Слепухову, Колбасину и Кузьмину. Чем-то девушка не приглянулась и им.
Отвели ее на хозяйственный двор, раздели, привязали к скамье и стали «учить» кучерским ременным кнутом и розгами как почитать хозяев. Да так, что на следующий день Чулкова умерла. Уездный суд долго размышлял о наказании виновных, ведь случилось прямое убийство. Но дворовые люди тут не при чем, выполняли распоряжение помещика. А что у девки Стефаниды слабое здоровье никто не предполагал.
Члены суда долго обсуждали все стороны дела и согласились с заседателем от дворянства Никоненковым. За неумеренное наказание девки Чулковой, отчего она умерла, Варваре Соколовской пойти в церковь и серьезно покаяться за свои грехи. Ну, а Иосифу тюрьмы не избежать, сидеть там ему шесть месяцев. А потом еще посмотрим, можно ли им в дальнейшем управлять крестьянами.
Соколовский тут же пишет в Курский уголовный суд, что он заслуженный поручик, невинно страдающий, и вообще это несчастный случай, а посему его надобно из-под стражи освободить. (6)
