В мае 1823 года суд рассматривал дело об убийстве. А началось все еще в прошлом году. Тогда, в сентябре, была ограблена квартира самого уездного исправника (начальника полиции). Было похищено вещей на сумму немалую - 1 525 рублей. В этом подозревался дворовый работник помещицы Неплюевой Савелий Хлудов. Но как только началось следствие, Хлудов исчез, и все решили, что ударился в бега. А тут на тебе, всплыл в Сейме после разлива, причем с веревкой на шее и признаками насильственной смерти.
По этому делу арестовали братьев Василия и Якова Шевелевых, которые быстренько во всем и сознались. Но вдруг, на суде, они посмели заявить, что во время предварительных допросов в Льговском суде секретарь суда Лихолетов и судебный заседатель Петровский били их руками и палками, заставляли кланяться до земли, пока без сил не упадут, а затем приказали караульным их не кормить, пока не сознаются. Такое в суде случалось нечасто, члены суда недоуменно и возмущенно переглядывались, а Лихолетов и Петровский развели руками и заявили, что такого наглого оговора сами не ожидали. Значит, Шевелевы совсем не раскаялись, а посему наказать их кнутом, поставить клейма преступников, сослать на каторжные работы в Сибирь, а также конфисковать все ихнее имущество, правда, если такое есть. А другие пусть учтут, как клеветать на уездный суд.
Прошло время и это дело пришлось вспомнить вновь. Второго июля, недалеко от села Погореловка, в логу был обнаружен прикрытый ветками труп. Тело было раздетое, со следами побоев, причем голова и конечности лежали в другом месте. Вот тут Льгов содрогнулся. Такого зверства в уезде еще не было. Установили, что это 24-летняя крестьянка Анна Березуцкая, о пропаже которой в Льговский суд заявил ее брат еще 27 июня.
Вот что выяснилось. Льговский исправник Волков прослышал, что украденные у него вещи видели в Погореловке в доме Авдотия Березуцкого. Он договаривается с секретарем суда Ивановым и другим чиновником Нестеровым о производстве обыска. Те все перевернули, но вещей не нашли. Стало обидно за потраченный впустую день. Тогда они берут с собой дочь Березуцкого Анну, чтобы провести допрос с пристрастием на месте и привозят в дом Волкова.
Волков это подтвердил, сказал, что побеседовал с девушкой, ничего от нее не узнал и велел отправляться домой, причем дал провожатого. Провожатый показал, что вывел ее за околицу, а, узнав, что она дорогу сама знает, вернулся домой. Это было 20 июня.
Но совсем другое рассказали крестьяне Карачевцев и Недуруев. Оказалось, что Волков велел им Анну догнать и вернуть. Затем, при исправнике, они отвели ее на скотский двор, где и засекли насмерть. Их показания вызывали доверие, но постоянно путались. То якобы они заткнули ей рот платком и она задохнулась, то вообще убил Волков, то убил и расчленил один Карачевцев. А в Губернском суде от прежних показаний отреклись совсем, заявив, что Волков заставил все взять на себя. Дело застопорилось. Волкова от должности отстранили.
Летом 1826 года большая часть вещей была найдена в озере Карасевом.
Если бы во всем этом не был замешан начальник полиции, особых затруднений не возникло, но тут был подрыв авторитета губернатора, назначавшего исправников. И губернатор обращается в Правительствующий Сенат с просьбой направить из Петербурга опытного и благонадежного чиновника для проведения нового расследования.
«Курскому Губернскому прокурору.
Я предписываю Вам, по прибытии Статского Советника Беклешова в Курск, немедленно отправиться с ним на место происшествия. Чтобы в настоящем деле не было упущено из виду ни одно вновь могущее открыться обстоятельство, в противном случае, неминуемо подвергните себя строжайшей ответственности. Обер-прокурор России Журавский».
28 января 1828 года Беклешов пишет рапорт Министру юстиции князю Алексею Долгорукому, что прибыл на место и приступает к переследованию дела. Дальше рапорты Министру юстиции следуют, чуть ли не ежедневно. А Министр финансов отдельной статьей выделяет 1 083 рубля на нужды следствия.
Однако, вплоть до 8 февраля, Беклешов находится в Курске и к работе приступить не может. В это время происходят перевыборы дворянства на новые должности, и губерния занята этим. Все это Беклешов сообщает князю Долгорукому. Об этой телеграмме докладывают губернатору, и уже 10 февраля в Петербург отправляется рапорт:
«Министру юстиции князю Долгорукому.
Сего месяца, 8 числа прибыли мы в город Льгов, пригласили для общего с нами присутствия здешнего Уездного Предводителя Дворянства, надворного советника Машкина. Приступили к переследованию дела. Статский Советник Беклешов. Губернский прокурор Репяхов».
Беклешов выявил грубейшие нарушения и полную неспособность следственных чиновников к своей работе. Когда читаешь его рапорты князю Долгорукому, то и сейчас диву даешься, как можно было не раскрыть это дело по горячим следам, а затянуть на четыре года. Видя все это, Машкин срочно заболевает и 22 февраля сообщает, что болезнь усилилась настолько, что он не может участвовать в дальнейшем расследовании, и неизвестно когда выздоровеет. Без него, по закону, следствие продолжать нельзя. Узнав об этом, разгневанный губернатор присылает в Льгов Курского уездного Предводителя Дворянства Шеховцова.
И вот, Министру юстиции уходит последний рапорт: «...дело закончено и виновные в убийстве той девки открыты одни по собственному сознанию, а другие обстоятельствами дела, и все производство представлено в Правительствующий Сенат при рапорте с заключением как об открывшихся вновь в сокрытии при первых следствиях, так и беспорядках и упущениях прежних следователей. Статский Советник Беклешов отправился из Курска в Петербург о чем имею честь донести Вашему Сиятельству. Губернский Прокурор Репяхов».
А вот, что произошло на самом деле.
Уездный исправник Волков сознался, что не имел права не только производить обыск, но даже допрашивать Березуцкую. Это в компетенции следователей суда. Он действительно девушку отпустил. Но утром, еще до допроса, Волков по своим делам ездил в село Афанасьевка, с ним были его крестьяне Карачевцев и Недуруев. Там-то Недуруев не выдержал и сознался товарищу, что очень боится. Ведь Анна Березуцкая что-то знает о краже вещей у исправника. А совершил это Недуруев, у него хранились вещи. И Семен Хлудов знал, а теперь покойник. И два человека в Сибирь уже попали за это. От украденных вещей он уже отделался, а вот девку припугнуть надо, иначе каторга пожизненная.
Вернувшись, они уединились и стали пить водку. Карачевцев сочувствовал, а Недуруев плакал и бился в истерике. Но вдруг они узнали, что исправник только что отпустил Березуцкую домой. Собутыльники ее догнали и стали набиваться в провожатые. Анна испугалась, вернулась и заночевала у родственников.
Утром заговорщики встретились, чтобы продолжить запой. Недуруев рассказал, что вчера вечером его любовница Матрена Нагатина встретила Аньку и обозвала ее воровкой, а Березуцкая ответила, что знает воров, и кто продавал ворованное и теперь Волкову все расскажет.
Утром Березуцкая пожаловалась, что боится Сеньки и Ваньки, попросила ее проводить. А те уже лежали в кустах и смотрели за дорогой. Но увидели, что идет целая компания из 5-6 женщин. Карачевцев пошел за ними, а Недуруев забежал домой, сунул за пазуху бутылку водки, за ремень топор и догнал приятеля.
Женщины шли, весело болтая, и заговорщики, не выдержав, выскочили на дорогу. На глазах у всех схватили Анну и потащили в лес. Карачевцев заорал на перепуганных женщин, чтобы, мол, шли своей дорогой, ничего мы ей плохого не сделаем, а если кто проболтается, то всех поубивает, его, бешеного все знают.
Березуцкая вырывалась, кричала, спрашивая, куда ее ведут, и что хотят сделать, еще больше ожесточая преступников. Четырнадцатилетнюю Лариску все же стало раздирать любопытство, что это они там с Анькой делать будут? Она взяла с собой младшего братишку и, прячась за кустами, пошла следом. Они увидели, как Недуруев сорвал с Анны платок, завязал ей глаза и держал сзади за руки, а Карачевцев обухом топора ударил в лоб. Лариска испугалась, схватила на руки братишку, выскочила из леса, рассказала женщинам, что видела, и все побежали по домам. Дома мальчик все рассказал матери, вечером Лариска своему любовнику мельнику Василию Скрипкину, женщины своим мужьям.
А убийцы, немного протрезвев, решили в случае чего все валить на исправника, уж он то сумеет замять. Когда стали допрашивать и их, Матрена Нагатина и Семен Недуруев дали Карачевцеву по 80 рублей, чтобы все взял на себя. Потом дело совсем запуталось. Очевидцев и знавших истинное происшествие никто не допрашивал, а сами они идти в полицию боялись, Аньку то ведь все равно не вернешь.
Понадобилось четыре года, вмешательство Министра юстиции, командировка Беклешова, чтобы распутать это «сложное» дело.
