Встречались в судебной практике решения, звучащие для современных юристов совсем необычно.
6 июля 1823 года Анастасия Береснева гостила у родственников в селе Густомои. Там ей подарили 25 копеек серебром. Для молодой девушки это была большая радость, на них можно было накупить ленты и бусы. Поблагодарив, утром она пошла домой в Ивановское. А вечером, в тот же день, проезжавшие крестьяне увидели торчавшие изо ржи ноги. Это была Анастасия Береснева. Ее раздели, изнасиловали и убили. Причем пропала и монетка.
Быстро установили, кто мог проезжать или проходить по этой дороге с утра до обеда. Вероятнее всего это были крестьяне Добычев, Поляков и Андреев, утром выехавшие из Ивановского в Густомои. Причем, уже с утра они были в сильном подпитии. Приехав в Густомои, сразу направились в трактир. Свидетели показали, что одежда у них была испачкана землей, сами поцарапаны, да и расплатились двадцатипяти копеечной монетой.
Их арестовали, но как следователи не бились, слышали только одно - были пьяные, падали с телеги, а монета наша. Суд вынес постановление: «Дело о смерти Насти Бересневой предать воле Божией, положиться в том на Бога, пока впредь само объявится, а Добычева, Полякова и Андреева оставить в сильном подозрении».
Дело больше не рассматривалось, значит, эта троица на всю жизнь так и осталась в «сильном подозрении».
(ГАКО. Ф-60, оп1, д.80.)
У крестьянина Спиридона Нечаева украли лошадь. Кто-то сказал, что, скорее всего, это сделали приехавшие недавно с Украины Середины, Яков и его сын Иван. Нечаев не стал связываться с полицией, а пошел сам к Серединым и действительно нашел свою лошадь. Стал выводить со двора, но подошел Яков и так ударил хозяина лошади палкой по лбу, что тот упал. Подошел Иван и еще добавил. Нечаев возьми да и умри прямо во дворе Серединых.
Приехал следователь, дело оказалось ясным, тем более что двенадцатилетняя девочка Марфа все видела и рассказала. Да и Иван был сущим бандитом, уже осуждался за грабеж. Семейку арестовали, и Льговский суд приговорил их к наказанию кнутом и каторжным работам в Сибири.
Дело пересматривает Курский суд и велит это решение отменить. Следователь, заседатель Льговского суда Булгаков, ничем показания ребенка не подтвердил, палку со следами крови не нашел, место происшествия не описал. А вдруг Нечаев действительно сам упал и проломил себе голову, как утверждали Середины, а с ребенка какой спрос?
Приговор же теперь звучал так: «...оставить Серединых в сильном подозрении, а дело о смерти Нечаева предать воле Божией и положиться в том весьма на Бога, пока впредь само по себе объявится».
