автор: М. ЛАГУТИЧ.

ПЕРВОЕ ДЕЛО ЛЬГОВСКИХ ЧЕКИСТОВ

Эту историю подробно исследовали писатель Е. Кончин и кандидат искусствоведения С. Федоров. Я только добавил, что узнал из рассказов своего отца о деде, Викторе Лагутичеве, чекисте, непосредственном участнике описываемых событий.

Сразу после Октябрьской революции был разрушен государственный аппарат полиции, жандармерии и суда. Почувствовав безнаказанность, в стране активизировали деятельность уголовники. Но не это было главное. Новая власть ощутила серьезное политическое противодействие, и само ее выживание оказалось под угрозой. 20 декабря 1917 года заслушав доклад Ф. Дзержинского, Совнарком постановил образовать Всероссийскую Чрезвычайную комиссию по борьбе с контрреволюцией и саботажем (ВЧК). В первые месяцы работы ВЧК в ее аппарате насчитывалось около 40 сотрудников. Пройдет время, когда она действительно станет Всероссийской, а затем наступят годы, когда одно это название будет вселять страх.

Неспокойно было во Льговском уезде. Большинство в Совете принадлежало эсерам, скептически относившимся к выскочкам­-большевикам. Кроме того, в уезде расположилось несколько отрядов матросов-анархистов, вообще никого не признававших. Выступавший на 2-й Курской губернской конференции РКП (б) делегат нашего уезда большевик В. К. Дружинович подчеркнул, что «…Льговский уезд стал излюбленным местом интриг и провокаций левых эсеров».

Уезд был большой, забот хватало, но особенную тревогу вызывало положение, сложившееся в имении князей Барятинских Марьино. Эта настоящая жемчужина архитектуры расположилась в живописных красивых местах курской земли. К концу 19 века, имение поражало своим роскошеством, собранием лучших картин русских и зарубежных художников, скульптурами, фарфором, мебелью, коллекцией оружия и драгоценностей. «Марьино» посещали писатели, художники, музыканты и даже император.

Но к описываемому периоду все изменилось. Управляющие разбежались. Вокруг бродили многочисленные бандитские группы. Крестьяне со вниманием слушали агитаторов, призывавших вернуть себе награбленное князьями за века угнетения и разносить по домам имущество Барятинских. Ивановский Совет хотя и назначил из мужиков охрану дворца, но в большинстве своем сам склонялся к этому. Не обращая внимания на такую охрану, часть дворца заняли анархисты. Ценности их не интересовали и первым делом они конфисковали все запасы спиртного. От безделья любили поупражняться в стрельбе по мраморным статуям.

Вот и получалось, что в такой обстановке сами караульные норовили захватить с собой что покрасивее или нужнее в хозяйстве. Так, окрестные крестьянские дома стали потихоньку заполняться коврами, столовым серебром, фарфоровой посудой, картинами.

В 20-х числах февраля крупные силы германских войск под предлогом «защиты Центральной Рады от большевиков», двинулись на Украину. В союзе с ними следовала армия Петлюры. И уже 1 марта 1918 года они заняли Киев, затем все украинские земли и остановились от села Ивановское только в 3-х верстах. Перед ними находились лишь слабые, недисциплинированные, неспособные на серьезное сопротивление части. Советское правительство начало переговоры с германским командованием, завершившееся подписанием 4 мая на станции Коренево договора о перемирии. В составе этой делегации был мой дед. Обе стороны понимали, что мера эта временная.

Военные части Курского гарнизона под командованием эсеров находились на грани мятежа. Они были недовольны перемирием и рвались в бой с немцами до победы. Чтобы существовать, военные отбирали у населения продовольствие, лошадей, отдавая взамен расписки, что власть, мол, потом полностью рассчитается.

Льговский исполком не знал, как быть и отправил в правительство тревожную телеграмму, где говорилось: «… кулацкие отряды вооружены пулеметами и даже пушками, справиться с ними, нет сил». Льговский железнодорожный узел имел важное значение в республике и, понимая всю серьезность, в дело вмешался сам Ленин. 14 июня он шлет телеграмму: «Настоятельно прошу принять экстренные меры против пограничного отряда Льговского уезда… где отряд отбирает деньги и ценности даже у бедных и поддается провокаторам, желающим сорвать мирные переговоры. Прекратите это позорение Сов. власти. Телеграфируйте мне об исполнении. Предсовнаркома Ленин».

Линия перемирия постоянно нарушалась. Немцы прекрасно знали, какие ценности находятся всего лишь в трех верстах и считали, что это несправедливо. Буквально через неделю после подписания перемирия два германских батальона предприняли попытку захвата дворца, но Дмитриевский пехотный полк атаку отбил. Захват «Марьино» был вполне реален.

Из Льгова в губернию идут телеграммы с запросом: «Что делать с имуществом Барятинских, оно в опасности». Для того чтобы разобраться на месте, Курск присылает своего полномочного представителя А. Хотоевич. Сохранившийся ее доклад я читал в Курском областном архиве: «Имущество и очень ценная библиотека кн. Барятинских находится под носом у немцев и подвергается чрезвычайной опасности. Пьяные солдаты и жители села Ивановское совершенно разграбили дворец. Разграблена комната с драгоценностями, из нее выкрадено около 10 миллионов рублей золотыми монетами…

Принять самые решительные меры по отношению к зачинщикам вплоть до расстрела и уничтожения всех запасов спиртного».

Многое разошлось по крестьянским домам, возможно, уцелело до сих пор, по мелким бандитским шайкам и анархистским отрядам. Марьино грозило полное разорение и разграбление, если бы не последующие события.

11 июня было опубликовано «Положение о ЧК на местах». В нем говорилось, что для этой работы «выделяется группа лиц, преданных делу революции и Сов. власти, предельно честных и добросовестных». В последних числах месяца подбор людей для этого во Льговском уезде был поручен большевику Козьме Архиповичу Шалимову. Дело оказалось не простым.

В войсковых частях не прекращались митинги, на которых принимались резолюции: «Войска Льговского фронта рвутся в бой и готовы умереть за мировую революцию и освобождение Украины». Они не признавали Советскую власть на местах и на этой почве не прекращались конфликты. 1 июля 1918 года ими были арестованы члены Льговского уездного исполкома Синяев, Яценко, Березуцкий и Шалимов. Этому конфликту активно способствовала местная буржуазия, стремившаяся посеять вражду между войсками и местной властью. Дело осложняло и то, что двое из задержанных были выбраны делегатами на 5-й Всероссийский сьезд Советов, который должен был начаться в Москве 4 июля. В ответ на это, начальник уездной милиции Радченко поднял по тревоге своих людей, вооружил большевиков и блокировал льговское имение Барятинских, где расположился штаб Льговского фронта. Арестованные были освобождены.

На следующий день в Москву выехали делегаты от Льговского уезда Синяев, Яценко и Дружинович - первый редактор советской газеты в уезде. А из столицы 2 июля прибыл член коллегии по делам музеев Грищенко. То, что Алексей Васильевич увидел, его крайне обеспокоило. Уезд бурлил, власть авторитета не имела и была бессильна. Матросы, жившие в марьинском дворце, Грищенко арестовали, но когда удостоверились, что он не комиссар, а простой художник, оставили в покое. В волостном Совете представителю Москвы обрадовались, понадеявшись на его защиту от анархистов, так уж они досадили крестьянам. Между тем, Грищенко срочно писал докладную:

«В 180 залах дворца, обставленных редкими комплектами мебели, я нашел около 400 картин разного достоинства и школ. Среди них около 50 значительной ценности. Дворец дважды подвергался грабежам. Тогда унесли золото, серебро, ордена, изрезали несколько картин, разбили мебель, посуду. Ввиду громадной ценности картин надо немедленно решить вопрос о перевозке их в Москву».

На заседании Ивановского волостного Совета он сделал доклад, несколько раз выступал перед крестьянами с разьяснением необходимости вывоза ценностей. Но совсем неожиданно этому воспротивился Льговский Совет, решивший, что продать ценности гораздо выгоднее, мотивируя, что на вырученные деньги будет построена школа. Совет также принял решение о принадлежности имущества Барятинских ему. Случилось это 6 июля 1918 года.

В этот же день, первым начальником Льговской уездной ЧК будет назначен большевик Яков Леонтьевич Долгополов, его заместителем - Шалимов, членами Дмитрий Сергеевич Михеенко и Иван Петрович Толстоухов, секретарем Пальчун.

В этот же день в Москве начался левоэсеровский мятеж, распространившийся на Ярославль, Рыбинск, Муром. После провала Московского мятежа в Курск со специальным отрядом прибыл член Высшего военного совета республики, народный комиссар по военным делам Н.И. Подвойский. Его задачей было предупредить выступление левых эсеров на таком ответственном участке. В Курске был момент крайнего обострения политической борьбы, со всех сторон поднялись противники единоличной власти большевиков. В Льгове против Советской власти восстал 3-й Курский пехотный полк. Мятежники арестовали командира полка, выпустили листовку с призывом борьбы против немцев и большевиков. Положение сложилось критическое.

Подвойский действовал решительно, о чем телеграфировал Ленину: «11 июля, в 20 час. 30 мин. отряд несколькими эшелонами отбыл во Льгов. Мятежные части обезоружены».

В день подавления Льговского мятежа, 12 июля, в Москву прибыли делегаты от Ивановского волостного Совета Влас Алипов и Иван Ковалев. На заседании народного комиссариата просвещения, ведавшего и делами музеев, их внимательно выслушали и в тот же день приняли решение: «Немедленно делегировать в Ивановское лиц для вывоза ценностей. Направить телеграмму Льговскому Совдепу о принятии экстренных мер по охране имущества дворца». А нарком Луначарский от себя отправляет срочную телеграмму в Ивановское: «Усилить охрану дворца Барятинского, не допускать никого до приезда делегации коллегии». Организация охраны и содействие представителям Москвы были поручены только что созданной Льговской ЧК.

Первым делом чекисты освободили дворец от матросов. Ознакомившись с обстановкой, начали разъяснительную работу среди крестьян, убеждая их, что сокровища дворца являются народным достоянием. Стали проводить подворные обходы, обыски. Так были возвращены драгоценное оружие фельдмаршала - шашка, украшенная бриллиантами, золотая шпага, шашка Шамиля, золотой фельдмаршальский жезл, усыпанный бриллиантами, русские и иностранные ордена, среди которых самый ценный - Андрея Первозванного. Около сотни монет - все что осталось. Редчайшие произведения искусства, вывезенные из многих стран.

То, что это было сохранено, является заслугой и первых Льговских чекистов. Но не все удалось вернуть. Золотая табакерка, украшенная бриллиантами, подаренная князю Александром Вторым, в 1920 году объявилась на одном из аукционов заграницей и потом вновь затерялась. В окружении Махно видели фамильное ожерелье из 38 крупных бриллиантов. Теперь уже невозможно установить пути потерянных сокровищ.

Прибыли представители Москвы. Перед крестьянами выступил Долгополов, он говорил, что немцы рядом, могут захватить дворец в любой день. Бандиты бродят вокруг. Народная власть должна все сохранить. Единственно правильное решение – отправить ценности в столицу республики. Москвичи Киселев, Раевский и помогавшие им чекисты стали готовить имущество к эвакуации.

Моему восьмилетнему отцу хорошо запомнилось, как однажды и он со своим отцом попал во дворец. Пока тот отдавал какие-то распоряжения, мальчишка поснимал с люстры, лежавшей на полу, большие хрустальные шарики и развлекался, катая их по полу. Один, оставшийся на память, много лет спустя катал и я.

К концу августа все было упаковано в ящики, погружено на телеги. Предстоял, пожалуй, самый ответственный этап операции - перевозка обоза от усадьбы до станции Коллонтаевка, где ждали вагоны. По данным чекистов, к дворцу стянулось уже несколько банд, объединившихся ради такого случая и решивших отбив обоз уйти с ним на нейтральную территорию под Рыльск.

И вот рано утром обоз тронулся в путь. Скрипели колеса. Держась за телеги, шли Н. П. Киселев и В. И. Раевский. По бокам вооруженные крестьяне. Чуть в стороне, чтобы принять первый удар на себя, шли чекисты и прибывшие им на подмогу милиционеры. Шли в ожидании налета крупной банды. Несколько раз видели мелькавших вдали всадников, но напасть они так и не решились.

30 августа в Москву было отправлено три вагона ценностей из дворца Барятинских. В том числе 40 тысяч книг из библиотеки. Некоторые спасенные картины вошли в фонд открытой в 1935 году Курской картинной галереи.

По архивным данным из Марьино поступили: в Курский музей- 92 картины, 64 предмета фарфора, 35 бронзы, 22 терракоты, 17 мебели и др. В Исторический музей- 90 серебрянных изделий исторической ценности, 13 миниатюр, 22 фарфоровых и 29 бронзовых предмета. Картины распределились между Третьяковской галереей (25), Румянцевским музеем (27), Зубаловским фондом (57), Английским клубом (13). Кроме того, 1628 акварелей, гравюр и репродукций, 16 ковров. Мебель (29 предметов). А также архив Барятинских, переданный в Румянцевский музей.

Однако в последние годы выяснилось, что многое вывезенное в хранилища Москвы, до наших дней не сохранилось. Оказалось, что часть была тайно продана на зарубежных аукционах еще в двадцатых годах. А вот жезл фельдмаршала Барятинского хранившийся в Госхране, как писал Е.Кончин, значится выданным в 1951 году, но кому неизвестно. Таких примеров немало.

В своих воспоминаниях князь А.П.Щербатов-Барятинский упоминает о том, что однажды в 1945 году у одного американского военного увидел статуэтку императора Петра Третьего. Судя по надписи, она до этого находилась в Марьинском дворце. Как попала в Германию, осталось неизвестным.

Льговские чекисты спасут сокровища, но через некоторое время появится документ, хранящийся и сейчас в архиве:

«В коллегию Льговской ЧК.

Вследствие отсутствия на рынке всяких жиров и других жизненных продуктов, последнее время основным источником питания как себя так и семейств был чай. В настоящее время чай и сахар на местном рынке отсутствуют… Между прочим перегруженность работой требует напряжения всего остатка энергии. Не имея чем поддерживать физические силы, мы вынуждены просить отпустить за наличный расчет по 5 футов сахара и 0, 25 чая. Чекисты Пальчун, Михайлов, Трофимович, Ефимчук».

В первые годы создания ВЧК мало кто в ней работал подолгу. Многие вскоре погибли, кое-кого уволили, уличив в нечистоплотности, некоторые ушли сами, увидев, что личных выгод эта работа не сулит.

Вскоре на Долгополова поступит донос, что он употребляет на работе спиртное. 24 ноября, последует его арест, и пока будет проводиться разбирательство, он просидит под стражей 11 суток. Обвинение снимут как ложное, предпринятое врагами власти. Секретарь ЧК Пальчун, по архивным документам, будет направлен для подпольной работы на оккупированную Украину. Мой дед с сентября 1920 года станет Уполномоченным Губ. Отделом ЧК в Льгове, затем возглавит Курский Губ. Отдел ОГПУ по Рыльскому уезду. Погибнет 4.12. 1926. Трудно теперь уже установить судьбу первых чекистов.

В моей семье долго хранилась картина западно-европейского художника, подаренная деду на память об этой операции москвичами. В середине 70-х годов отец отвез ее в Курскую картинную галерею, где и оставил, не назвав себя. Скромность была в моде.

Источники:

Ворович Б.И. Марьино: годы, события, люди. - М.,2003.

Голинков Д.Г. Крушение антисоветского подполья в СССР. - М.,1975.

Жуков Ю. Операция «Эрмитаж». – М.,1993.

Кончин В.Е. Эмиссары восемнадцатого года. - М., 1981.

Федоров С.И. Марьино. История усадьбы. - М.,1989.

Памятники отечества. - М., № 25- 1992г. стр. 72.

Воспоминания С.В.Лагутича. Соб.архив.

Курская жизнь. 20.06.1918.

Известия Льговского уисполкома. 24.11.1918, 26.11.1918, 5.12.1918

ГАКО, Ф-Р-1813, оп 1, д.1-2.

Р-865. Оп.1. Д.85.оп.2, д. 9, 15, 72, 85; оп.3, д. 15.

Продолжение...