автор: В.Л. Юрковецкий.

Место рождения преподобного Серафима, как нам известно, город Курск, поэтому курянам весьма важно выяснить, насколько сообщаемые о нем сведения соответствуют истине и возможно ли их пополнить?

На страницах "Курского Епархиального Вестника" за 1903 г., когда шла подготовка к вскрытию мощей Серафима Саровского и его канонизации как святого, А.А.Танковым было опубликовано несколько новых данных о нем и его семье, любезно предоставленных из архива Курской духовной Консистории архивариусом А.А. Букаревым, разыскавшим их в архиве. Кстати сказать, что только его стараниями архив Консистории был приведен в надлежащий порядок.

Прежде всего обратим внимание читателей на следующую запись в исповедных книгах Курской Ильинской церкви за 1768 г., хранящихся в архиве Консистории: "Вдова Агафья Фотиева, дочь Сидорова, жена Мошнина, 50 лет. Дети ея: Алексей 17, Прохор 14, Прасковья 19 лет".

Таким образом, из этой записи в исповедных книгах видно что Прохор, впоследствии старец Серафим, родился в 1754 между тем как в жизнеописаниях его год рождения показывается 1759-й. И лишь в современных изданиях, таких книгах, как "Преподобный Серафим Саровский в воспоминаниях современников", выпущенной Сретенским монастырем в 2000 г., мы вновь встречаем запись: "19 июля 1754 года".

В архивной справке, в частности, говорится: "Справедливо замечено во многих жизнеописаниях старца Серафима что потомки родителей его существуют в Курске и "поныне" (имеется в виду 1903 год).

Ближайшим потомком этой семьи в то время оставался в Курске 74-летний старец, купец Николай Васильевич Бочаров, проживавший на Чистой улице (сейчас это улица Кирова) в собственном доме №9. Родословная его, по словам Н.В. Бочарова, такова: "У Исидора и Агафьи Мошниных, кроме Прохора, был старший сын Алексей, занимавшийся торговлею (имел кирпичный завод и железную лавку); у Алексея Мошнина был сын Семен и две дочери - Мавра и Дарья. Первая из них- Мавра Алексеевна и была матерью Николая Васильевича Бочарова". Таким образом, он является родным правнуком Исидора и Агафьи Мошниных.

Ильинская церковь, к приходу которой была приписана семья Мошниных.
Курская благовещенская церковь
Ахтырская церковь
Сергиево-Казанский собор

В более далекой степени родства стоит к Мошниным Василий Тимофеевич Харитонов, проживавший в собственном доме на Московской улице (ныне улица Ленина); его мать -почтенная старица Анна - родная внучка второй дочери Алексея Мошнина Дарьи. По мужской линии потомство Исидора и Агафьи Мошниных прекратилось, по-видимому, на внуке их Семене Алексеевиче, у которого, по сообщению Н.В.Бочарова, были три дочери, поступившие в Дивеевский монастырь. Дом Мошниных, по заявлению Н.В.Бочарова, находился вблизи Сергиево-Казанского собора, даже в пределах усадьбы, принадлежащей собору. Впоследствии, когда кирпичные заводы по особому распоряжению были перенесены за Московские ворота, и Мошнины приобрели здесь новый дом котором и жили. Утверждают при этом, будто Агафья Мошнина пожертвовала свою прежнюю усадьбу Сергиево-Казанскому собору.

Здесь нужно еще указать на то обстоятельство, что в жизнеописаниях о юноше Прохоре говорится, будто он был сыном купца, тогда как в исповедных росписях семейство Мошниных показано в сословии посадских. В росписи даны, между прочим, такие рубрики прихожан: приказные, посадские бывшие курского собора (Воскресенского, находящегося на Красной площади) крестьяне и отдельно от них: духовных вотчин курского собора бывшие крестьяне. Хотя посадские люди и могли торговать в купеческих гильдиях, тем не менее основное их сословное положение, фундаментальное и родовое, было "посадские". Сохранились исповедные росписи 1762 г. Там сказано, что "в приходе Ильинской церкви, в сорок втором дворе вдова А.С.Мошнина, дети ея: Алексей 11 лет и Прасковья 14". Имени Прохора в исповедных книгах 1762 г. не названо, быть может, потому, что, как объяснял архивариус Консистории, в старинные времена не имели обыкновения заносить в исповедные записи маленьких детей, а в 1762 г. Прохор был только 8-летним ребенком.

Следует упомянуть также, что кроме семейства А.И. Мошниной в приходе Ильинской церкви было еще три семейства Мошниных. Это "1) вдова Варвара Финогенова дочь, Антоновская жена (т.е. жена Антона) Мошнина 47 лет, дети ея: Петр 22 лет, Агафья 10; 2) Трифон Евсеевич Мошнин, 71 год, сын Иван, жена его, дети Никита и Анисья; 3) вдова Дарья Григорьева дочь, Максимовская жена Мошнина, 54 лет, дети Петр и Иван. У Петра жена Наталья" Все эти семейства показаны посадскими людьми. Что касается принадлежности Мошниных Ильинской церкви, то, вероятно, вследствие того, что прежняя Сергиевская церковь сгорела, а новой еще не было выстроено, ее прихожане временно были прихожанами другой или других церквей.

10 мая 1760 г. скончался отец преподобного Серафима, 43 лет от роду. Как сказано в метрической книге об умерших, погребал его священник Ильинской церкви о. Петр Калмыков с причтом. Мать преподобного умерла в 1800 г., 29 февраля. О ее погребении было записано уже в метрических книгах Успенской Ахтырской церкви и записала Агафья Фотиевна здесь уже мещанкой, 72 лет.

Погребение совершал о. Василий Псарев с причтом. Факт погребения в Ахтырской церкви (за Московскими воротами) Мошниной объясняется тем, что после нового (в начале восьмидесятых годов XVIII в.) распланирования Курска Мошнины взамен сломанного их дома получили другую усадьбу уже около Московских ворот и перенесли сюда свои жилые помещения.

Однако на этом поиски новых сведений, проливающих свет на мирскую жизнь Серафима Саровского и его родственников не прекратились и после 1903 г. Поэтому в выпуске I "Трудов Курской Губернской Ученой Комиссии", изданном в память о ее первом председателе Николае Николаевиче Гор-дееве в 1911 г., имеется немало документов и сообщений о преподобном Серафиме. В составе этой ученой комиссии была создана Временная комиссия по составлению полного жизнеописания святого.

Задавшись такой целью, член этой комиссии Григорий Николаевич Бочаров, являющийся одним из дальних родственников Мошниных по женской линии, начал разыскивать во всех учреждениях города Курска такие документальные данные, которые могли бы точно разъяснить интересующий всех нас вопрос: кто были родителями и родственниками Серафима (в мире Прохора Мошнина), какова их судьба? Со всех найденных документов Г.Н. Бочаров снимал копии (в этом ему помогало то, что он являлся чиновником казенной палаты, где сохранялись подлинники многих бумаг). Копии этих документов вы найдете в данной книге.

Итогом его изысканий был доклад, сделанный на юбилейном заседании Курской Губернской Ученой Архивной Комиссии 29 октября 1909 г. Сведения, добытые Бочаровым из первоисточников, оказались очень ценными, а работа, как об этом отмечалось на заседании комиссии, заслуживала глубокой благодарности.

В докладе Г.Н.Бочарова, в частности, говорилось, что "в книгах этих (имеется в виду метрическая книга Ильинской церкви) акта рождения преподобного не записано; между тем как о годе рождения святаго, так и о годе выбытия его в монашество имеется в архиве Курской казенной палаты неоспоримый документ, который, как написано в нем, дан по самой истине без всякой утайки - это ревизская сказка 4-й ревизии, бывшей в 1782 г. (ревизские сказки являются посемейной переписью лиц бывшего податного сословия; первая из них была в 1719 г. и последняя - 10-я в 1858 г.); сказку ту подписал родной брат преподобного Алексей Мошнин и в ней указано, что предыдущей ревизии, бывшей в 1763 г., Прохор был 5-ти лет, т.е. родился он не в 1759 г., как указывается в его житиях, а в 1758 г.; остался же он после смерти отца (умершего, как выше сказано, в 1760 г. 43 лет от роду) двух лет. Следовательно, при наличности этих документов, указанные в его житиях данные, что он родился в 1759 г. и остался после смерти отца 3-х лет, неправильны, ибо если принять год рождения 1759-й, То смерть отца была бы в 1762 г., но это опровергается справкой о смерти его отца. Затем в той же ревизской сказке 4 v ревизии указано, что Прохор выбыл в 779 г. (1779 г.) "в монашеский чин", т.е. поступил в монашество 21 года".

Григорий Николаевич Бочаров подтверждает также что родители Прохора Мошнина были "купцы города Курска, как это значится по ревизским сказкам 2-й и 4-й ревизии и метрической справкой о смерти его отца, и принадлежали приходом к Ильинской церкви".

Семья Мошниных состояла после смерти отца Прохора из бабушки Федосьи Наумовны (матери отца), умершей в 1764 г. матери его Агафьи Фатеевны (урожденной Завозгряевой - дочери старинного курского посадского Фатея Завозгряева), брата Алексея (старше его на 6 лет) и сестры Параскевы (старше на 8 лет).

Сестра была выдана замуж за курского мещанина Гавриила Колошинова, а брат женился на дочери курского купца Ситникова Марии Ивановне, от брака последних были рождены: Иван, умерший в 20-летнем возрасте, Дарья, Матрена, Семен и Мавра (племянники преподобного).

Племянница Дарья вышла замуж в 1792 г. за купца Аксентьева (после смерти которого она вступила во 2-й брак с Василием Васильевичем Михалевым). Мавра вышла замуж за Николая Бочарова.

Брат Прохора Алексей Исидорович Мошнин скончался 81 года в 1833 г., т.е. в один и тот же год, когда умер и преподобный Серафим.

Месторасположение усадьбы.

От брака племянника Прохора (сына брата) Семена Алексеевича родились (внуки святого) Иван, умерший в годовалом возрасте в 1817 г., и дочери: Пелагея и Екатерина, поступившие затем в Серафимо-Дивеевский монастырь (исключены из мещан города Курска по отношению настоятельницы монастыря).

После смерти племянника Прохора Мошнина - Семена Алексеевича и его жены Натальи Ивановны, погребенных причтом Преображенской церкви города Курска - первого в 1163 г., и второй в 1861 г., а также после поступления в 1885-м и 1887 гг. его внучек Пелагеи и Екатерины в монастырь, из близких родственников преподобного Серафима никого не осталось.

Кроме родной семьи у святого Серафима было двоюродное родство, а именно: отец преподобного Сидор Иванович имел родного брата Антона Ивановича, женатого на Варваре Феногеновне, урожденной Ишуниной, от брака которых был сын Петр Антонович, т.е. двоюродный брат святого, который был женат на Мавре Афанасьевне, урожденной Овсянниковой, но род этот из-за отсутствия детей прекратился. Семья эта значилась записанной по 4 и 5 ревизиям, но по 6-й, бывшей в 1811 г., не была записана, так как все умерли.

Усадебное место, где родился преподобный Серафим, по рассказам его родственников, как отмечалось ранее, находилось сзади Сергиевской церкви, после пожара которой (она сгорела в то время) на ее месте был выстроен нынешний Сергиево-Казанский кафедральный собор, но документальных данных добыть в архивах города Курска не оказалось возможным, так как в период времени, когда родился святой, город был распланирован иначе, чем теперь, дома с усадьбами строились кучками у каждой церкви, поэтому и ревизские сказки (1, 2, 3 и 4-й ревизии) писались по церковным приходам, а затем в 1782 г. был "Высочайше конфирмирован план города Курска и город разделен был на 4 части, а часть на кварталы, т.е. распланирован город в таком виде, в котором он находится в настоящее время, и в 1792 г. брату преподобного -мещанину Алексею Сидоровичу Мошнину, как значится по документам Курской Губернской чертежной, отведено было усадебное место в 33 квартале.

Усадьба выходила лицом на площадь, когда выйдешь за Московские ворота, то направо и была 4-ю от угла (от угла у ворот 45 сажен до начала усадьбы) размером 13 сажен по улице, 50 сажен во двор". Один сажень равен 2,1336 метра. В 1836 г. усадьба эта была показана уже за племянником преподобного - Семеном Алексеевичем Мошниным, так как брат его Алексей умер в 1833 г., причем к той усадьбе была прикуплена усадьба соседа Шандрикова, но в 1838 г. дом с усадьбой был продан, и с того времени до самой смерти Семен Алексеевич Мошнин со своей семьей жил на квартирах, особенно долго он жил на Данышиньской улице, в доме своего родственника Михалева, где и умер.

Попутно с родословной Серафима Саровского нам следует разобраться и с захоронениями родственников, потому что и здесь возникает определенная путаница. Еще в начале прошлого века одна из старожилок города Курска (госпожа Кулинская) заявила правителю дел Курской Губернской Ученой Архивной Комиссии Н.И. Златоверхникову, что ей известны могилы родственников и родителей преподобного Серафима, захороненных на Никитском кладбище. Это заявление породило у Г.Н. Бочарова, работавшего над материалами о Саровском, сомнение, а потому он отправился к госпоже Кулинской для подтверждения ее высказываний, и она объяснила Г.Н.Бочарову, что утверждать точно о могилах родителей святого она не может, а знает со слов умершей своей матери, что на указанном месте кладбища похоронены родственники преподобного - брат и другие.

Последнее, безусловно, верно и указание могил для курян ценно, что же касается до погребения родителей, то Григорий Николаевич заявил, что "отец св. Серафима - Исидор Мошнин, умерший в 1760 г., на Никитском кладбище не мог быть погребен, так как оно основано по вновь конфирмованному плану г. Курска лишь в 1792 г. Относительно же погребения матери преподобного - Агафий Мошниной, умершей в 1800 г., трудно установить, где именно погребена она - на новом ли в то время Никитском кладбище или на Ахтырском кладбище, бывшем при Ахтырской церкви, причт которой отправлял погребение, так как Ахтырская церковь по документам именовалась еще в 1800 г. "Кладбищенскою" (история Курской Благовещенской церкви изд. 1909 г. И.В.Боб-ринева, стр. 9), и судя по могильным памятникам у Ахтырской церкви погребение было и после 1800 г. Безусловно, брат преподобного, умерший в 1833 г., а затем и остальные члены семьи погребены на Никитском кладбище". ("Труды Курcкой Губернской Ученой Архивной Комиссии", выпуск I, стр. 89).

ДЕТСКИЕ И ЮНОШЕСКИЕ ГОДЫ ПРОХОРА МОШНИНА

Всем курянам хорошо знаком возвышающийся почти в центре города Курска красивый и величественный двухъярусный храм - один из шедевров архитектуры барокко середины XVIII в. Стиль бapoкко, как известно, был призван прославлять и пропагандировать могущество знатных людей и церкви, тяготел к парадности, торжественности и пышности. Вместе с тем он выразил прогрессивные представления о единстве, безграничности и многообразии мира, о его сложности, изменчивости, постоянном движении; в барокко отразился интерес к природным стихиям, среде, окружающей человека, который стал восприниматься как часть мира. Все это мы находим в Сергиево-Казанском кафедральном соборе. Он был построен по чертежам выдающегося зодчего графа Растрелли. Творения его стали украшением российской столицы того времени.

Возьмем, к примеру, комплекс Смольнинского монастыря. Его церкви во многом напоминают курский собор. В материалах, подготовленных одним из архивариусов Курской духовной Консистории, встречается известие, будто Исидор Мошнин был хорошо знаком со знаменитым зодчим. Неизвестно, на чем основано это сообщение, но уже и то обстоятельство, что строительство новой Казанской церкви (так в то время назывался собор в связи с тем, что на пепелище сгоревшей Сергиевской церкви нашли икону Казанской Божьей Матери и решили переименовать ее в Казанскую), по плану Растрелли, поручено было Карпом Ефремовичем Первышевым, на чьи деньги возводилось это строение, Исидору (Сидору) Ивановичу Мошнину достаточно свидетельствует, что он был одним из известных в свое время строителей храмов. В Курском же епархиальном управлении в 80-х гг. уже XX столетия имелся план церкви, подписанный самим архитектором. Этот план показывали автору данной статьи (в то время уполномоченному Совета по делам религии при Совете Министров СССР по Курской области).

Строительство собора продолжалось 25 лет (с 1752 по 1777 гг.) т.е. и после смерти в 1760 г. Сидора Иванович Мошнина. К этому времени была лолностью сооружена нижняя церковь.

Достраивала его жена покойного Агафья Фатеевна. 29 июля 1778 г. Белгородским епископом Агеем (Колясовским) было совершено освящение церкви, а в 1873 г. Казанская церковь переименовывается в Курский Сергиево-Казанский собор.

Он, как всем известно, имеет два этажа, в которых устроены храмы: нижняя церковь в честь Казанской иконы Божьей Матери, а верхняя - во имя Преподобного Сергия Радонежского.

Двухъярусное здание собора отличается легкостью и соразмерностью отдельных его частей, прекрасными лепными украшениями на наружных стенах и прочим. Вместе с двумя ребристыми куполами собора то вытянутыми, то сжатыми по своей форме, окрашенными в синий цвет и украшенными ярко сияющими на них золотыми звездами, внешний вид собора создает впечатление богатства и праздничности.

С западной стороны также в стиле барокко построена трехъярусная колокольня. Она соединена с собором и составляет с ним одно целое. Именно с нее, еще недостроенной, и упал по неосторожности на находящиеся у основания колокольни сыпучие материалы юный Прохор, поднявшийся с матерью на строящееся здание храма. Мать в ужасе и вся в слезах спустилась вниз, думая, что сын мертв, но увидала стоявшего живого отрока. Чудеса, случившиеся с мальчиком в этот момент, продолжались и в дальнейшем.

В память о данном событии уже в наше время (в 80-х гг. XX века) во дворе собора знаком было обозначено место падения Прохора Мошнина.

Родился мальчик в довольно зажиточной, обладающей хорошими материальными средствами семье, отличающейся благочестием и благотворительностью. И отец, и мать Прохора помогали бедным, особенно сиротам, не отказывая им в таких случаях, когда их просили устроить хозяйство бедной девушки при вступлении в брак, что требовало, конечно, значительного пожертвования.

Своего младшего сына, родившегося с 19 на 20 июля, Мошнины назвали Прохором в честь святого Прохора, одного из семидесяти апостолов и семи диаконов "первенствующей Церкви", память которого отмечается в том же месяце, когда появился мальчик (28 июля). Прохор наследовал добрые качества родителей и особенно их благочестие. Его воспитательницей в детстве оставалась исключительно мать Агафья Фотиевна. Она учила юного сына более примером своей жизни и, конечно, ее благотворительность и любовь к религиозным храмам и молитве о бедных и сиротах, воспитал ту любовь к благолепию церквей и усердие к молитве, какими отличался Прохор еще с юных лет.

Он имел хорошее телесное сложение, в нем проявлялась острота ума, быстрая память, а в поведении - кротость и смирение. Его рано начали учить церковной грамоте, к которой он проявлял охоту и способности в учебе.

Через три года после падения со строящейся колокольни с мальчиком произошло новое несчастье: он тяжело заболел и родные не надеялись на его выздоровление. В самое трудное время болезни Прохор во сне увидел Пресвятую Богородицу, которая обещала посетить его и исцелить от болезни. Проснувшись, Прохор рассказал обо всем матери.

Во время одного из крестных ходов несли по Сергиевской улице города Курска чудотворную икону Знамения Божьей Матери. Здесь недалеко был и дом Мошниных. Пошел сильный дождь. Чтобы перейти на другую улицу, крестный ход, вероятно, для сокращения пути и избежания грязи, направился через двор Мошниных. Пользуясь этим случаем, Агафья вынесла больного сына на двор, приложила его к иконе и поднесла под ее осинение. Домашние заметили, что после этого времени Прохор начал поправляться и скоро выздоровел совсем. Так исполнился сон мальчика.

Вскоре после выздоровления Прохор продолжил свое обучение. Он изучал Часослов, Псалтырь, выучился писать и полюбил чтение Библии и духовных книг.

Так как старший брат Алексей занимался торговлей, то и Прохора стали заставлять торговать в лавке. Будучи уже в Сарове, он, беседуя с Николаем Александровичем Мотовиловым, вспоминал об этом: "Родом я "из курских купцов, и когда не был в монастыре, мы, бывало, торговали таким товаром, который больше барыша дает". Предметом торговли были вещи, необходимые в крестьянском быту, такие, как ремни, деготь, бичевки, дуги, шлеи, лапти, железо и тому подобное, но к торговле и барышам не лежало его сердце: оно влекло его туда, где можно стяжать себе сокровище духовное, вечное спасение души. Не пропускал он ни одного дня, чтобы не посетить церковь. Не имея возможности, по причине занятости торговлей, быть днем на литургии и вечерне в храме, он вставал пораньше и спешил после утренней молитвы на утреннее богослужение. В воскресенье и праздничные дни Прохор любил читать духовно-назидательные книги, собирая иногда на эти чтения своих товарищей, чтобы они его слушали. К этому его толкало желание поделиться сокровищами духовной мудрости. Сближение он искал только с теми, кто мог беседовать с ним на пользу души, но внутреннее, глубокое чувство влекло его к уединению, к беседе с самим собой.

Таким образом, юный Прохор уже в те дни стал задумываться о том, чтобы посвятить себя Богу и спасению душ людей. Однако окончательно созрело это стремление после встречи его с юродивым, жившим в то время в городе Курске, имя его теперь забыто, но которого все чтили. Этот человек с малолетства взял на себя трудный подвиг спасения души. Прохор сперва познакомился с ним, а после всем сердцем прилепился к юродивому. Тот же своим влиянием еще больше расположил душу Прохора к благочестию и уединенной жизни, которую и сам вел среди общества, родных и знакомых.

От матери не укрылось стремление сына; в душе она соглашалась с ним, одобряла его, радовалась этому. Однако лицо ее становилось озабоченным, когда она заглядывала в будущее и задумывалась над вопросом: какой род занятий и жизни выберет для себя ее сын? Но скоро это стало проясняться. Прохор стал заговаривать о монастыре, осторожно интересоваться, что скажет по этому поводу мать и как бы спрашивал ее: "не пойти ли ему в монастырь?" И, не встречая противодействия с ее стороны, в нем еще больше разгоралось желание к монашеской жизни.

Прохор начал заговаривать о монашеской жизни со своими знакомыми, искать среди них своих сторонников и у многих нашел сочувствие и одобрение своих намерений, а купцы Иван Иванович Дружинин, Иван Степанович Бесходарный, Алексей Семенович Миленин и еще двое, по фамилии неизвестные, подавали надежду идти вместе с ним в монастырь, остаться там и дали обет отречься от мира.

А вот и еще факт, свидетельствующий о чрезвычайном влиянии примера Прохора на современное ему молодое поколение: в жизнеописании Святогорского старца-затворника Иоанна (из Курских мещан) сообщается, что первая мысль о поступлении в монашество возникла в душе этого старца под влиянием ходивших среди Курской молодежи его времени рассказов о благочестивом детстве Прохора Мошнина.

Таков был этот блаженный юноша. Решив окончательно отречься от мира, он вместе с указанными своими сверстниками отправился на поклонение к Печерским угодникам, к старцу Досифею, получил там благословение на избранный путь и указание на Саровскую обитель, как на место особенно удобное для иноческой жизни.

«Гряди, чадо Божие, в Саровскую обитель и пребудь там. Место сие будет тебе во спасение. С помощью божией скончаешь там свое земное странствование", - благословил Прохора старец Досифей. Тогда же старец дал ему первые "уроки умного делания".

Возвратившись из Киева домой, Прохор, спустя немного времени, когда ему исполнился уже 21 год, испросил благословение матери и с котомкой за плечами, с медным крестом - благословение Агафьи - на груди, в сопровождении трех своих товарищей (двое отправились из Киева в Саров, не заходя домой) пошел в Саров, где и совершил свой великий подвиг, готовясь к этому все предшествующее время.

Мать решилась отпустить сына на служение Богу, потому что не оставалась одинокой. У нее, как мы знаем, был еще старший сын Алексей, по характеру довольно несхожий с Прохором, отличавшийся большей склонностью к мирским занятиям, чем упражнениям духовным.

Прохор, следуя церковно-гражданским установлениям духовного регламента, взял себе увольнение от Курского городского общества (оно хранится в Саровском монастырском архиве, отд. XV, №13), сделавши таким образом начальный шаг отречения от мира в пользу иночества.

Очевидно, достоин внимания читателя и тот факт, что Саровская обитель, незадолго перед тем устроенная (она была построена по именному повелению императора Петра Великого в 1705 г.; первая деревянная церковь во имя Пресвятой Богородицы Живоносного ее источника была освящена 16 июля 1706 г.) в густых лесах далекого, малоизвестного края, пользовалась, однако, уже большой известностью в Курске. Между Курском и Саровом с первых лет существования Саровской пустыни установилась живая, к сожалению недостаточно еще выясненная связь: куряне, преимущественно курское купечество, видимо, тяготели к Сарову и не редко посещали.

Думается, что на возникновение и укрепление этой связи имело большое влияние то обстоятельство что Саровская обитель, как известно, находилась почти на границе тогдашних Тамбовской и Московской губерний, в 170 верстах от Нижнего. Курское купечество, надо полагать, и тогда уже имело торговые сношения с Нижним, посещая Макарьевскую ярмарку, равно как и Нижегородские купцы бывали на Коренной ярмарке. Вероятно, что на этом пути из Курска в Нижний и обратно курские купцы и посещали эту хотя и новооткрытую, но дивную по красоте и церковному благолепию Пустынь. К сожалению, автору не удалось узнать, каким именно путем в старые годы курские купцы отправлялись в Нижний; но, определяя этот путь по карте, легко прийти к мысли, что Саровская обитель отстояла недалеко от этого пути. Так это было или нет, сказать трудно, но известно, что еще до прибытия в Саров Прохора Мошнина там подвизались уже и создали себе славу строгой подвижнической жизнью многие из курских уроженцев. Вспомним хотя бы некоторых иноков-курян, находившихся в Сарове во время прибытия туда Прохора Мошнина. Это, прежде всего, настоятель-строитель (чин руководителя обители) Пахомий, происходивший из курского купеческого рода; строгий подвижник Питирим - в миру Петр Иванович Дружинин (брат друга Прохора, прибывшего с ним); старец Иоаким, отличавшийся такой начитанностью и мудростью, что его имели в виду для замещения епископской кафедры и должности начальника североамериканской миссии, от этого почетного назначения он уклонился, притворившись юродивым.

Все эти насельники-куряне не безызвестны были в Курске их посещали родные и знакомые (как это было позже при встрече в Сарове уже монаха Серафима и купца Миленина, которому он подарил свой портрет). Вероятно, что и юноше Прохору известны были эти Саровские подвижники и по их стопам отправился теперь в Саров и он...

Статья в Сборнике "Курский край. НАШИ ЗЕМЛЯКИ." «... И свеча бы родовая не погасла» г.Курск, 2004 г.