автор: Ю.В. Дегтярев

Жизнь - как она была

По свидетельству современника, в XVI веке «простой народ почти никогда не отдыхает от работ, если не считать дня Благовещения». И далее он замечает: «Таким образом, они заняты работой в воскресенье и во все другие праздничные дни, не исключая пасхальных. Они убеждены, что только знатные люди должны часто посещать храмы и богослужения. Впрочем, низшее сословие довольствуется этой простотой. Простые люди ограничиваются тем, что часто крестятся и с величайшим благоговением молятся иконам».

В XVIII веке мало что изменилось, труд для простого мужика по-прежнему оставался единственной привилегией. Непритязательность, способность довольствоваться малым - вековые черты характера русского человека, спасавшие его в суровых природных и тяжелейших социальных условиях.

Произволом помещиков беды крестьянские еще не заканчивались. В иные, отнюдь не редкие годы, голод и болезни обрушивались всей своей черной беспощадностью; казалось тогда, нет больше места жизни в этом мире, нет конца страданиям людским.

В 1748 г. в ближайшей округе с.Полянского «сена и озимой хлеб родился очень плох, а паче пшеницы почти не было, а яровой хлеб от великой засухи и жаров весь пропал, к тому же местами саранча пожрала…, огородных овощей очень было мало, и тако от выше указанного недороду воспоследовал великий голод».

В 1749 г. «…весною зелени вскрылись очень плохи и хлебу цена знатно прибавилась… отчего важной состоял голод. И пока новина поспела, люди принуждены были употреблять в пищу гнилую колоду, древесные шишки и лист, разные травы и прочее…, лошадей и прочего скота много валилось… В осени тяжелые людям болезни умножились, от которых многие и жизни лишились».

Голоду, как правило, сопутствовали болезни. Записи метрических книг Воскресенской церкви конца XVIII века свидетельствуют, что часто наведывались в село Полянское и окрестные деревни оспа, корь и холера, много людей умирало от чахотки (туберкулеза).

Крепостной уклад жизни не подвигал крестьянина к основательному обустройству и построению быта своего на долговременной основе. Всеобщая бедность и крайняя забитость являли себя во всем, и, прежде всего, во внешнем облике жилья, внутреннем его убранстве, общем виде самих сел и деревень. В те времена «были черные избы, закопченные от дыма, покрытые соломою…, у редкого двора была огорожа или крытый сарай кругом двора…, грязь по колено на улице, а зимою все занесено снегом, который едва отчищен у входа каждой избушки и привален грудами к стенам ее, без этого… замерзли бы от холода, и случалось, что в бесснежные, холодные зимы только на печи было и спасенье».

В 1784 г. Курский губернатор Афанасий Николаевич Зубов давал такое описание нашим селениям: «Сёла и деревни поселены без всякого порядка большею частию куренями, имея положение свое не вдоль по дорогам, но в сторону от оных по течению рек …, белых изб с трубами мало, в которых полы по безлесью большею частию набитые глиною, а половые доски мостят только против печи к одной стороне с возвышением от глины на четверть для чистой на том месте работы».

По характеристике того же Зубова А.Н. крестьяне Курского уезда «…нравы имеют… кроткие, сложения не проворного, любопытства весьма ограниченного и сведения крайне недостаточного, ибо на мирских своих сходках о малейших самых делах рассуждают долгое время разногласно и бывают решимы не инаково как призывом 2 или 3 человек селения своего стариков, которые прекращают те споры… Чудеса же, небылицы и сказки содержат в отменном замечании, в земледелии упражняются с похвальным трудолюбием… Землю пашут в сохи лошадьми, не удобряя ничем, кроме приготовленной под сев конопли. Пахать начинают под яровой хлеб с Фоминой недели, то есть в половину апреля месяца и пашут один раз, выбороня один же раз начинают сеять и сеявши в другой раз боронят… Хлеб обыкновенно сеют озимую пшеницу, просо, рожь, овес и гречку, ячменю очень мало. Лен родится худо. Конопляники не в давнем времени зачали жители размножать тщательно, от которого произращения знатную получают прибыль землевладельцы».

Общая площадь земли, которую обрабатывали и засевали крестьяне села Полянского в 1782-83 г., составляла 62-65 десятин, в том числе: ржи - 10 дес., пшеницы - 7 дес., овса - 20-21 дес., проса - 12 дес., «гречи» - 10 дес., конопли - 1 дес., льна - 1 дес. Основной пищей были хлеб и разные каши. Те же самые культуры высевались крестьянами других деревень ближайшей округи, только в деревнях Нартово и Анпилогово в эти годы сеяли к тому же еще и горох. В конце XVIII века посевные площади в с.Полянском были маленькими в сравнении с площадями посевов соседних деревень, например в д.Нартово было почти на 100 дес. больше посевной земли.

Кроме того, народ местный промышлял рыбной ловлей и охотой. Дворяне, из тех, кто победней и «семьянистые однодворцы» почти все осенью ходили «с ястребами добывать перепелок…добыча сия им довольно прибыточна, поелику продают они пуд оных по 3 и 4 руб.».

Бывала в те времена в лесах Курского уезда добыча и покрупней. «Крестьяне наши убили превеликого медведя, приняв на вилы и рубя топорами, причем он вилы изломал и их 8 человек ранил, и сам, недалече отшед умер; кожа его длиною 3 аршин, сало вынуто 1,5 пуда» (1764 г.). Вот тебе и «нрава кроткого жители» и «сложения не проворного», а как час настанет, опасностью в края наполненный, так и нет этим «кротким» и «не проворным» удержу, будятся в них решимость, задор и отвага, необузданными становятся они.

Однако, бывало, проявлялись качества эти и в преступных деяниях. 1766 г., «июня 15 дня, приехав в Жеребцово, уведомились, что саморядовский крестьянин суконной ткач Фотей Васильев сын Жегулин 10 числа сего месяца из Жеребцова отлучился, а вчерашнего дня нашли тело его за большим логом к болоту, изрублено, изрезано и исколото».

В связи с бегством крепостных в 1783 г. неподалеку от с.Полянского разыгралась целая трагедия. Одним из участников этих событий был крепостной помещика И.П.Анненкова, житель д. Анпилогово Иван Титов, содержавшийся «по уголовному делу под стражею». Вместе с ним был заключен под стражу и крестьянин Ефрем Титов, «однодворца Конева крепостной»; … «означенной крестьянин Ефрем Титов на очных ставках с дворовыми помещика Роговского людьми произведенных показывал, когда и с кем Роговского людей Козьма Прохоров приезжал к нему Титову, просил сыскать к побегу место, то в то время видел его упоминаемый Анненкова крестьянин Иван Титов…, по сему делу колодники однодворцы Василий и Максим Коневы, крестьяне Василий Прохоров сын, Иван Фетисов сын, Иван Савельев сын и Ефрем Иванов сын Титовы, в допросах земским судом произведенных»… показали, что «когда они по подговору из них Ивана Савельева на побег в Кременчук согласившись, с означенными однодворцами Гнездиловым и Конищевым, да подговоренным с ими однодворцами крестьянином Мосальским, прошедшего ноября 20 числа выехав из домов своих к состоящему на большой Севской дороге на речке Курице казаченскому мосту (окраина д.Анпилогово) и остановясь подле оного в тернике ожидали тут еще подговоренных же Ефремом Ивановым помещика Николая Роговского дворовых людей Козьму и Федора которые прозванием им не известны».

Однако эти дворовые обо всем рассказали своему помещику, а он вместе с ними и «дворовым человеком Алексеем, да еще семью человеками приехав», начали избивать ожидавших у моста; «от чего из них Василий Прохоров и Иван Фетисов, на бывшей при них собственной лошади, запряженной в санях, бежали в дом свой. За коими в след объявленный Роговского человек Алексей гнавшись поранил ту лошадь в трех местах… Иван Савельев с Ефремом Ивановым с того боя удалились в болото, но Роговской Ивана Савельева пристрелил из пистолета». В результате этой потасовки с дракой и стрельбой произошло «смертоубийство однодворцев Ивана Гнездилова, Степана Канищева и фатежского помещика Дмитрия Шестова крестьянина Василия Мосальского». Эта трагическая история местного масштаба обнаруживает достаточно хорошо налаженную житейскую связь между крепостными разных помещиков, а также между крепостными и однодворческим крестьянством. Она ярко вырисовывает отчаянный, рисковый и крепкий народ, способный только лишь наудачу безоглядно броситься в манящую бездоньем пропасть. Помещик, прапорщик Н.Роговской, конечно же, был оправдан: «Курское благородное дворянство, живущее поблизости», показало, что он «состояния и поведения хорошего». Виновными по суду в «смертоубийстве» оказались простые мужики - лапотники; у сильного всегда бессильный виноват. Уже в июне 1791 г. этот самый Н.Роговской покупает за 100 рублей в с.Жердево в «вечное владение крепостных…крестьян Ивана и Филона Феоктистовых детей Прокофьевых», то есть хочу убиваю, хочу покупаю людей - все законом дозволено.

«И сами крестьяне, страдая, изнемогая, покорно тянули свою тяжкую долю. С высоты царского престола они непрестанно слышали подтверждение дворянских прав на них. Личность их этим совершенно теряла свою самостоятельность. И, обиженная на земле, мысль крепостного рвалась в будущую жизнь; там, за гробом, думал он, будет награда за земные обиды и несправедливости».

В башиловском описании Курского наместничества отмечается: «Крестьяне суть люди зависевшие издревле от какого-либо над ними собственного начальства; собственности своей в землях не имеющие, а имея общее, обрабатывают с прилежанием и чувствуя всегда долг свой к платежу податей государю и владельцу своему, пекутся о исполнении сего». И даже «пищу употребляют хотя и суровую, однако ж, временем едят и хорошую».

Итак, крестьяне, люди зависимые с «издревле», своей земли не имеющие, пищу « временем едят и хорошую». Эта характеристика будет соответствовать крестьянству Курского уезда и на протяжении следующих XIX и XX веков, да и в наши дни, пожалуй, еще пригодна.