автор: Н.А. Синянская

Первую половину XIX века в истории русской усадебной культуры справедливо называют «золотым веком русской усадьбы», временем ее расцвета. В зоне умеренно-мягкого климата на богатых и плодородных черноземах Курской губернии в этот период насчитывалось свыше 3-х тысяч дворянских поместий, которые в той или иной мере были хозяйственно-экономическими и, как правило, художественно-культурными центрами своего округа.

Среди них имение князей Барятинских в юго-западной части Курской губернии в селе Ивановском на стыке Льговского и Рыльского уездов было образцовым примером такого рода поместья - воплощением образа жизни богатого, образованного и просвещенного дворянства, В 20-е г.г. XIX века усадьба Барятинских в Ивановском получает название «Марьино» по имени первой жены владельца поместья князя Ивана Ивановича Барятинского англичанки Марии Франциски Дюттон (дочери графа лорда Шерборна), умершей вскоре после рождения дочери, а также по имени второй жены князя Ивана Ивановича графини Марии Луизы Келлер, дочери Л.-Х. Келлера, министра иностранных дел Пруссии.1

Чтобы подойти к интересующей Нас теме музыкальной жизни в Марьино в 20-е г.г. XIX века следует взглянуть на нескольких представителей рода Барятинских в XVIII веке. Одна из самых родовитых дворянских фамилий, древний княжеский род Барятинских ведет свое происхождение от легендарного основателя Руси Рюрика. Дореволюционные справочные издания2 дают скупые перечислительные сведения о той ветви Рюриковичей, которая на рубеже XV-XVI веков получила фамилию «Барятинских.» (от имения «Барятин» в Мещовском уезде Калужской губернии, которое принадлежало князю Андрею Мезецкому). С этого времени на протяжении XVI-XVIII вв. многочисленные представители семьи Барятинских находились на государственно-военной и дипломатической службе, выполняя ответственные царские поручения, «...князья Барятинские Российскому престолу служили в знатнейших чинах и были жалованы от Государей поместьями».3

В XVIII веке Барятинские занимали видные придворные должности. В ситуациях дворцовых переворотов, которыми изобилует история русского XVIII века, они всегда оказываются на стороне победителей. Представители семьи вступают в выгодные браки, в результате чего наследственное состояние растет, и княжеский род все более и более возвышается.

В начале XVIII века выдвигается фигура Ивана Федоровича Барятинского -сподвижника Петра I и военно-политического деятеля эпохи Анны Иоанновны (1730-1740). И.Ф. Барятинский участвовал во многих походах Петра Великого, был полковником второго гренадерского полка, носившего его имя, участвовал в сражениях против шведов под Стокгольмом, отличился в Персидском походе Петра I (1722-1724). При восхождении на престол Анны Иоанновны поддержал ее в ее борьбе против партии «верховников» (сторонников ограниченной самодержавной власти), за что был назначен сенатором (1730), московским генерал-губернатором (1735) и правителем Малороссии (1736), и этот пост занимал до конца жизни (1738).

Заметным политическим деятелем эпохи Елизаветы Петровны (1740-1761) и Екатерины II (1762-1796) был его внук Иван Сергеевич Барятинский. В малолетстве он был приписан к лейб-гвардии Измайловскому полку, затем произведен в поручики армии. И.С. Барятинский участвовал в Семилетней Войне (1756-1762). В Цорндорфской битве (1758) был захвачен в плен. По возвращении в Россию (1760) становится ординарцем при императрице Елизавете и состоит в этой должности вплоть до ее кончины 25 декабря 1761 г. 31 декабря 1761 г. Барятинский был назначен флигель-адъютантом Петра III и произведен в чин действительного полковника. В «Русском Биографическом словаре» мы читаем: «Петр III, задумав арестовать свою жену Екатерину летом 1762 г. поручил исполнить это своему флигель-адъютанту Барятинскому. Испуганный Барятинский медлил исполнением этого поручения и поспешил сообщить о нем дяде императора принцу Голштинскому, который и уговорил Петра отменить приказание».4 Интересны также воспоминания Екатерины II о дне переворота 28 июня 1762 г. и предшествовавших ему неделях в связи с братьями Барятинскими: «Выехав из Петербурга в пяти верстах от города, я встретила старшего Орлова с князем Барятинским - меньшим. Последний уступил мне свое место в карете...».5 Там же, в «Записках Екатерины II» находим следующую оценку роли Барятинских: «Ум князя Барятинского, который скрывал эту тайну (подготовки переворота - Н.С.) от своего любимого брата, адъютанта бывшего императора, не потому что он недостоин доверия, а потому только что это был бы лишний поверенный, заслуживает больших похвал».6

По вступлении на престол Екатерина II отблагодарила братьев Барятинских за «ум» и услуги и назначила И.С. Барятинского в 1763 г. состоять при малолетнем цесаревиче Павле товарищем по играм. Барятинский не принимал участия в воспитании наследника, но постоянно проводил с ним часть дня, являясь веселым, но не серьезным собеседником. Склонность И.С. Барятинского к изящным искусствам сквозит в советах, даваемых им своему царственному другу - «позже ложиться спать, не пропускать ни одной комедии, убираться в пять буколь». Впрочем, невзирая на досадливое пренебрежение цесаревича его заботами, Барятинский и в дальнейшем пользовался дружеским расположением наследника.

Посетив Париж в 1784 г. во время своего заграничного путешествия Павел вместе с супругой великой княгиней Марией Федоровной остановился в доме И.С. Барятинского и подарил ему свой портрет с надписью «Souvenir d’Amitie» («Воспоминания дружбы»). В 1767 г. И.С. Барятинский умножил свои имущественные владения весьма удачно женившись на единственной дочери остзейского генерал-губернатора князя Петра-Августа-Фридриха Голдштейн-Бек. Екатерина Петровна Голдштейн-Бек (1750-1811) принесла мужу в приданое в числе прочего богатые и плодородные земли по р. Сейм в юго-западной части Курской губернии, где расположено село Ивановское (будущая усадьба «Марьино»). У Ивана Сергеевича и Екатерины Петровны было двое детей: сын Иван Иванович (1767-1825) и дочь Анна Ивановна (1774-1825). Брак Ивана Сергеевича и Екатерины Петровны не был счастливым - с конца 80-х гг. супруги жили раздельно.

Придворная и служебная карьера И.С. Барятинского складывалась весьма удачно. В 1779 г. он был произведен в генерал-поручики. В августе 1773 г. назначается чрезвычайным посланником и полномочным министром в Париже и с успехом возглавляет русское посольство в Париже в течение 12 лет. Годы дипломатической службы в блистательном центре европейской культуры превратили русского дворянина в художественным наклонностями в блестящего европейского вельможу, чья образованность не уступала его знатности и богатству. После смерти императрицы Екатерины II в 1796 г. он возвратился в Россию, испросил увольнение от службы и зажил частной жизнью. Умер И.С. Барятинский в октябре 1811г., месяц спустя скончалась Е.П. Барятинская.

Жизненный путь единственного сына Ивана Сергеевича и Екатерины Петровны Барятинских как бы повторяет вектор жизни его отца - его придворную и служебную карьеру и даже личную человеческую судьбу, хотя и гораздо более удачно сложившуюся. В 13 лет князь Иван Иванович был зачислен поручиком в Екатеринославский гусарский полк и определен адъютантом к генерал-фельдмаршалу князю Г.А. Потемкину (1760-1790). В 1790 г. он получает придворное звание камер-юнкера и переходит в лейб-гвардии Семеновский полк. В 1794 г. князь И.И. Барятинский, будучи волонтером польской армии, отличился при штурме и взятии польской Праги войсками Суворова, за что был награжден орденом Георгия IV степени. В царствование императора Павла I его придворная карьера приостанавливается - вследствие столкновения с одним из любимцев императора, влиятельным политиком и дипломатом графом Ф.В. Растопчиным Барятинский впал с немилость и был удален от двора.

После отстранения Ростопчина в 1801 г. от руководства российской внешней политикой Барятинский в том же году поступает на службу в коллегию иностранных дел и причисляется к русской дипломатической миссии в Лондоне. С этого времени его дипломатическая карьера развивается энергично и успешно. В 1804 г. он получает чин тайного советника и звание камергера. В 1805 г. И.И. Барятинский вступает в брак с Марией Франциской Дютгон, дочерью лорда Шерборн, но два года спустя вскоре после рождения дочери молодая княгиня умирает. В 1808 г. князь Барятинский назначается чрезвычайным посланником и полномочным министром в Мюнхене. В конце 1811 г. один за другим умирают отец и мать князя Ивана Ивановича, и он становится наследником огромного состояния (34515 крепостных душ и 100000 десятин земли). В 1812 г. князь Барятинский выходит в отставку и, возвратившись в Россию, поселяется в унаследованном родовом поместье Ивановское Рылъского уезда Курской губернии. Год спустя, в 1813 г. он вторично вступает в брак с дочерью прусского посла в Вене графиней Марией Луизой Келлер (1793-1858), принявшей при крещении в православие имя Марии Федоровны.

Князю Ивану Ивановичу в ту пору минуло 45 лет. По понятиям того времени и людей его круга он - уже немолодой человек. Удалившись от дел государственной - военной и дипломатической - службы, приобретя агрономические познания и изучив способы ведения больших усадебных хозяйств в Англии и Германии, знаток, ценитель и покровитель изящных искусств князь Иван Иванович Барятинский решает построить свою жизнь по своему вкусу в уединенной глуши среднерусских степей. В 1811-1820 гг. в селе Ивановском на берегу реки Избицы совершается постройка дворцовой резиденции Барятинских. Возводится усадьба - основное местопребывание разрастающейся княжеской семьи. У князя Ивана Ивановича и княгини Марии Федоровны было семеро детей: Ольга (р. 1814), Александр (р. 1815), Леонилла (р. 1816), Владимир (р. 1817), Мария (р. 1818), Анатолий (р. 1821) и Виктор (р. 1823). Менее чем за 10 лет князь возводит усадебный дом, который с самого начала был задуман не только как главное место жительства большой семьи, но и как символ величия и достоинства древнего княжеского рода. Переписка этих лет князя Барятинского с архитектором дворца К.И. Гофманом и главноуправляющим его имениями Ф.А. Голубцовым, полная подробных и точных хозяйственных указаний, говорит о пристальном, деятельном и заинтересованном участии князя в сооружении дома-дворца и создании усадьбы-поместья.

Именно в марьинский период своей жизни (1811-1825) князь И.И. Барятинский в полной мере реализовал преимущества, которые были даны ему происхождением и огромным наследственным состоянием, равно как и отделанные блестящим воспитанием незаурядные музыкальные способности.

Наряду с устройством в Марьино образцового хозяйства по примеру английских поместий, важной составляющей марьинской жизни были художественно-библиофильские и музыкально-театральные интересы князя, которые в полной мере разделяли его близкие, особенно княгиня Мария Федоровна. Дочь министра иностранных дел Пруссии графа Людвига-Христофора Келлера, она выросла в семье, где царил культ изящных искусств, сама получила хорошее домашнее образование и прекрасно разбиралась как в музыке, так и в живописи. В 20-е гг. XIX века в Марьино, которое находилось в уединении, в стороне от магистральных дорог текла художественно-насыщенная, полнокровная жизнь. Но если сегодня история дворца в Марьино, история его богатейших художественных коллекций и библиотеки изучена с достаточной полнотой, то музыкально-театральная жизнь в усадьбе до сих пор затрагивалась мало, отрывочно и неглубоко. Причина того, что эта область усадебном жизни с трудом поддается книжной реконструкции лежит как в хрупкой сиюминутной жизненности временных искусств - музыки и театра - так и в особой замкнутости, самодостаточности жизни обитателей усадьбы. Уклад жизни в Марьино определялся позицией хозяина, который выразил ее в одном из писем так: «Мы для себя хотим жить покойно и приятно а не для других, да и не для кого».8

В статьях курских краеведов-историков много раз упоминалось, что в Марьино был домашний театр и хороший, профессионального уровня симфонический оркестр. Но художественная жизнь усадьбы была доступна только тесному окружению домашних и родных князя, а также немногочисленному социально-близкому кругу соседей-помещиков. Театр и оркестр в поместье Барятинских существовали только для княжеской семьи. Интересно, что краевед М. Бугров, упоминая в своих изысканиях (на основании архивных материалов) о выступлениях оркестров курских помещиков на ярмарках в Коренной пустыни в первой трети XIX века, специально отмечает отсутствие там славившегося своим искусством оркестра князей Барятинских.9 Очень интересную характеристику не только музыкально-театральной жизни Марьина, но и отношения князя Ивана Ивановича к музыке дает А.Л. Зиссерман в трехтомной монографии о фельдмаршале князе А.И. Барятинском: «Князь Иван Иванович жил открыто: к нему беспрестанно съезжались гости из разных слоев общества; в доме был постоянный театр, в котором игрались пьесы на русском и французском языках; первые - большей частью дворовыми людьми, а вторые - разными лицами, членами семейства, гувернерами, гувернантками и соседними помещиками. Кроме того, был оркестр из сорока или пятидесяти музыкантов, составленный из крепостных людей. Давались концерты, в которых принимали участие жившие тогда в соседстве известные меломаны графы Михаил и Матвей Виельгорские.

Сам князь Иван Иванович страстно любил музыку и так увлекался ею, что часто упрекал себя в потере времени, вследствие чего строго запретил преподавание музыки своим четырем сыновьям, что и было свято исполнено».10 Запрещение князя учить музыке своих сыновей очень симптоматично и с точки зрения «кодекса поведения» высокородного русского дворянина начала XIX века, и как штрих личной характеристики князя. Недвусмысленно признавая этим запретом всепоглощающую силу страсти к музыке, испытанную им самим, князь, в соответствии со своими сословными понятиями стремился уберечь своих сыновей от этой «забавы» дабы направить их силы к более значимым сферам деятельности. Любопытно заметить, что семейные художественные склонности рода Барятинских ярко проявились у внука князя Ивана Ивановича, известного писателя и драматурга конца XIX века Владимира Владимировича Барятинского.

Вернемся, однако, в Марьино начала XIX века. Основанием к реконструкции музыкального быта усадьбы может служить сохранившийся, к счастью, обширный музыкальный архив курского дворца Барятинских, который хранится в Национальной Российской библиотеке в Москве и насчитывает 556 названий (единиц хранения). Краткое описание и группировка нотно-рукописного материала по жанрово-тематическому и исполнительскому принципу была сделана архивистом Т. Трофимовой еще в 1936 г. Архив подразделяется на:
а) оркестровые произведения;
б) инструментальные ансамбли;
в) произведения для пения: с оркестром; под гитару; с сопровождением фортепиано;
г) духовные хоровые сочинения;
д) театральные сочинения со смешанным оркестром небольших составов.

Несомненно что весь архив в целом является отражением музыкальных вкусов и пристрастий нескольких поколений и нескольких ветвей семьи Барятинских (по меньшей мере, трех), но большая и наиболее ценная часть архива относится к эпохе князя И.И. Барятинского, к 20-м гг. XIX века.

Например, папки I-II содержат полную рукописную партитуру (27 страниц 13-строчных партитурных листов). Увертюры ре-минор для большого симфонического оркестра кн. И.И. Барятинского соч. 1822 г.; Две увертюры Л. Керубини (Увертюра ре-мажор и Увертюра к опере «Элиза» для большого оркестра); Моцарт - Речитатив и финал из оперы «Милосердие Тита»; Дж. Россини -Увертюра к опере «Севильский цирюльник». В папке II находятся также пьесы композиторов-романтиков для смешанного (т.е. симфонического) оркестра, как оригинальные, так и переложения: переложение для оркестра хора стрелков из оперы Вебера «Волшебный стрелок», увертюра к опере Россини «Семирамида», его же две оркестровые пьесы и 17 пьес для оркестра без указания авторов. Папки 12-18 содержат разрозненные партитурные листы и оркестровые партии из произведений Чимарозы, Керубини, Мегюля, Газе, Сальери, Доницетти, Буальдье, Россини и К. Кавоса. Уже этот беглый обзор показывает, каким интересным, богатым и сложным для своего времени был репертуар крепостного оркестра князя И.И. Барятинского, являясь отражением именно его, князя, вкусов и запросов.

Как же вырос этот оркестр? Каким образом происходило формирование музыкантов из крепостных князя? Кто стоял во главе оркестра, и как проходила репетиционная работа? Каковы были условия жизни этой категории относительно привилегированных слуг князя? На некоторые вопросы ответов пока нет, на другие можно ответить более-менее предположительно. Из переписки князя Ивана Ивановича с управляющим имением Федором Александровичем Голубцовым за 1816-1817 гг. в разгаре строительных работ по возведению дворца видно, что князь думает о воспитании собственных музыкантов для будущей жизни в новом доме. Путешествуя в это время с княгиней по Европе Барятинский пишет Голубцову: «... княгиня моя вам искренне кланяется. Она просит вас сделать одолжение приказать выбрать из мальчиков, находящихся в Ивановской школе или из других мест восемь человек для обучения музыке, дабы по возвращении нашем в деревню иметь маленький оркестр и певчих для церкви».11 Из другого письма видно, что крепостных музыкантов готовили не только на месте в Ивановском, но посылали для обучения в Петербург. Так, князь Иван Иванович пишет своему управляющему петербургскими имениями, не угодно ли ему будет велеть «... чтобы из числа мальчиков, находящихся теперь в Санкт-Петербурге для обучения музыке - два или три, не оставляя главного своего предмета... в свободные часы ходили обучаться к хорошему полотеру как чистить в домах паркеты, а два других из тех мальчиков чтобы обучаемы были играть несколько на клавикордах на тот конец, дабы они умели оныя хорошенько настраивать, что все весьма нужно будет впоследствии для моего дома».12 Здесь любопытно отметить, что князь, как настоящий рачительный и предусмотрительный хозяин заботится дать обучаемым музыке мальчикам и другие умения на случай, если те окажутся непригодными к музыке.

В результате к началу 20-х гг. крепостные музыканты князя были весьма квалифицированными исполнителями, а состав оркестра был стабильным и устойчивым. Крепостным музыкантам выдавались нотные тетради для записи партий на довольно продолжительный срок - до десяти лет. В архиве НРБ сохранились три нотные тетради в плотном переплете. Они свидетельствуют о хорошей разносторонней подготовке исполнителей, умевших играть на разнохарактерных инструментах. Так, например, один и тот же музыкант играл на скрипке и кларнете или соединял в одном лице умения бас-горниста (трубача) и альтиста. В архиве мы находим свидетельства того, что из оркестра выделялся специальный квартетный состав, что говорит не только о высокой подготовленности исполнителей, но и их высокой ансамблевой культуре.

Назвать с уверенностью имена руководителей (дирижеров) оркестра сегодня вряд ли возможно, но можно наверняка утверждать, что ими были образованные наемные иностранцы. Об этом говорят промелькнувшие в одной из музыкантских тетрадей имена на французском языке - «господин Жорж» и «господин Дерфельдт».13 Антон Дерфельдт (1780-1829) - первый капельмейстер оркестров русских гвардейских полков, один из основателей Петербургского филармонического общества, возможно, некоторое время возглавлял крепостной оркестр в Марьино или соприкасался с ним во время приездов оркестра в Петербург. Некоторые находящиеся в архиве обработки для духового оркестра помечены именем «Dauemfeldt».14

Помимо концертов классического содержания с «серьезным» репертуаром тот же оркестр использовался и как танцевальный, бальный оркестр (оркестр балловой музыки), а также как оркестр, сопровождавший театральные постановки. В архиве сохранилась музыка к французским водевилям «Водовоз» Керубини, «Чертенок розового цвета в отпуску» Газе и увертюра к водевилю обрусевшего итальянца К. Кавоса «Казак-стихотворец». Вероятно, это небольшая уцелевшая часть многочисленных развлекательных сочинений, которыми заполняли свой досуг гости и обитатели Марьинского дворца.

Архив позволяет заключить, что кульминационной точкой в развитии «серьезных» интересов князя Барятинского был 1822 г. Этим годом помечено самое крупное и значительное из дошедших до нас сочинений князя - Увертюра ре-минор для большого оркестра. Это сочинение свидетельствует об основательной музыкальной образованности князя и его незаурядной композиторской одаренности, прекрасном знании и свободном владении приемами оркестровой техники письма, о восприимчивости стиля современных ему композиторов (в частности К..В. Глюка и Дж. Россини) и тяготении к образам героикопатетического характера.

Активизация музыкально-творческой деятельности князя Барятинского в это время была, несомненно, связана с жившими в близком соседстве с князем в 1818-1823 гг. образованными вельможными меломанами графами Михаилом Юрьевичем (певцом и композитором) и Матвеем Юрьевичем (виолончелистом) Виельгорскими, о чем свидетельствуют материалы архива. Имение князя Барятинского Ивановское на границе Рыльского и Льговского уездов и имение жены графа Михаила Виельгорского Луизы Бирон - Фатеевка (другое название -Луизино) в Дмитриевском уезде находились примерно в 50 км друг от друга, а это означало несколько часов езды в карете по тогдашнему бездорожью. Причин же появления и пребывания братьев Виельгорских в Фатеевке в 1818-1823 гг. было, по всей вероятности, две.

Первая (о которой многократно писали) - это та, что граф Михаил Виельгорский вызвал неудовольствие двора скорой и тайной женитьбой на сестре своей первой жены Екатерины Бирон, умершей от родов в январе 1816 г. В апреле того же года 28-летний граф скрыто венчается с ее старшей сестрой Луизой. Но была вторая, и более важная причина. Она видится в том, что с конца 1810-х гг. начинаются гонения на деятельность масонов. В 1822 г. Александром I, ввиду участившихся доносов о противоправительственной деятельности аристократических тайных обществ (масонских лож), были изданы указы об их запрещении в России (с 1 августа 1822 г.) и в Польше (с ноября 1622 г.). Михаил Виельгорский, поляк по происхождению и видный масон, был руководителем одной из самых многочисленных (75 человек) и влиятельных в Петербурге масонских организаций т.н. «Ложи Палестины», созданной по французскому, т.е. самому вольнодумному образцу. Граф Михаил поэтому почел за лучшее в пору масонских гонений укрыться в глухой курской деревне, где тотчас же развернул кипучую музыкально-исполнительскую деятельность.

Роль братьев Виельгорских в развитии русской музыкальной культуры 1-й половины XII века нашла основательное отражение в специальной музыковедческой литературе.15 В монографии Т. Щербаковой на с.с. 17, 30, 38, 39 мы находим характеристику «курского» периода жизни братьев Виельгорских, но момент соприкосновения кн. И.И. Барятинского и графов Виельгорских и благотворность их взаимного влияния не попали в поле зрения этого авторитетного исследователя.16 Между тем никем до сих пор не отмеченный факт постоянных контактов между Ивановским и Фатеевкой чрезвычайно интересен. Об интенсивности их общения говорит не только переписка между этими блистательными меломанами за 1822-1823 гг., но и находящиеся в архиве Барятинских программы домашних концертов в Луизино за эти годы причем, часть из этих программ, посылаемых князю Ивану Ивановичу, написана собственноручно графами Михаилом и Матвеем. Активности музыкально-концертной жизни в Фатеевке (и наверняка, и в Ивановском) сегодня можно лишь удивляться, ибо на протяжении более года регулярно, два-три раза в неделю давались концерты, включающие крупные и серьезные инструментальные и вокально-хоровые сочинения западных композиторов и самого графа Михаила.

То обстоятельство, что программы концертов в Луизино оказались в Марьинском архиве говорит либо о том, что князь Иван Иванович был гостем графов Виельгорских, либо - и это более вероятно - что произведения, звучавшие в Фатеевке любезно предлагались просвещенному вниманию Его Сиятельства. В пользу последнего предположения говорит адресованное князю Барятинскому письмо от капельмейстера Виельгорских скрипача Ивана Островского (вся переписка в марьинском архиве, даже от слуг, существует на французском языке). Письмо это, по всей видимости, является ответом на просьбу князя доставить оркестр из имения Виельгорских в Ивановское с целью послушать какое-либо заинтересовавшее его произведение.

К моему большому сожалению, я не могу выполнить поручение, которое дали мне Ваше Сиятельство. Во время отдыха музыканты перепились и разбрелись по своим родственникам. Кроме того, я не могу распоряжаться оркестром без согласия г-на графа Чернышева.

Но есть один выход, чтобы выпутаться из этого неудобства: можно доставить оркестр несколькими неделями позднее. Я напишу об этом господину графу (Чернышеву - Н.С.), а пока музыканты отдохнут и затем смогут приехать в Ивановское к 15 июля.

Возможен и другой выход - созвать людей из более дальних мест, но тогда Вам, князь, понадобится около 10 человек из того же самого оркестра. Что касается певцов г-на графа Комаровского, то до того как предпринимать попытки их вызвать, следовало бы справиться о них у Ваших ближайших соседей.

...Я думаю, нам не хватает струнных, и по этому поводу, вероятно, надо будет обратиться к г-ну графу Теплову, чтобы заполучить нескольких крепостных его оркестра. Хочется верить, что музыканты г-на Анненкова очень способные, но если они не играли много музыки Бетховена, Керубини и всех тех композиторов, которые имеют ценность для истинных знатоков, тогда они будут лишь бесполезные призраки. Мой оркестр уехал из Луизина сегодня утром, и я тоже рассчитываю вскоре попрощаться с господами графами Михаилом и Матвеем.

Если Ваше Сиятельство удостоит почтить меня своими дальнейшими приказами, я смогу их принять на своем месте в Курске или позднее в Орле.

Имею честь оставаться глубокоуважающим Вас

преданным слугою Вашего Сиятельства

Иваном Островским

19 мая 1822 г. Луизино. (Перевод с французского - Н.С.)

Это письмо, доказывающее факт и характер связей кн. Барятинского и гр. Виельгорских - лишь частичка того огромного эпистолярного массива, хранящегося в НРБ, который содержит письма к кн. Барятинскому других «музыкальных корреспондентов - композитора Й. Геништы, гр. А.А. Анненкова, гр. А.Д. Теплова, семьи Чернышевых и Шереметевых. Все это еще ждет своих заинтересованных и добросовестных исследователей.

Необходимость в полноценном научном изучении, а не просто поверхностных упоминаниях, двух крупнейших творческих личностей в сфере дворянской усадебной культуры курского края начала XIX века вполне назрела. А за музыковедческими изысканиями должно последовать возвращение их творческого наследия и их имен в музыкальную жизнь сегодняшнего дня.

Примечания:

1. История создания усадьбы Марьино, некоторые сведения об ее владельцах и история художественных собраний усадьбы подробно описаны в работах первого исследователя Марьинского дворца бывшего главного архитектора Курска С И. Федорова (см. Марьино. -М.: (Советская Россия», 1989; Марьино князей Барятинских. История усадьбы и ее владельцев. - Курск: «Крона», 1994).

2. 1) Долгоруков П.В. - Российская родословная книга, издаваемая князем Петром Долгоруковым ч. 1, гл. I. Фамилии российско-княжеские (князья Барятинские). - С.-Петербург, 1854;
2) Богданович Е. - Род князей Барятинских: По поводу 250-летия Симбирска. - С.-Петербург, 1898;
3) Петров В.Н. - История родов российского дворянства в 2-х книгах (Репринтное издание 1886 г ). - М.: «Современник», 1991;
4) Русский биографический словарь. - Т. 2. - 1900;
5) Новый энциклопедический словарь Брокгауза й Эфрона. - Т. 5. - 1911.

3.С. Федоров. Марьино князей Барятинских - Курск: «Крона», 1994. - С. 23.

4. Русский биографический словарь. - Т. 2. - 1900; - С. 546.

5. Записки Екатерины II. Лондон 1859. (Репринтное издание). - М.: «Наука», 1990. - С. 270.

6. Там же. - С. 276.

7. С. Федоров. Марьино князей Барятинских. - Курск: «Крона», 1994. - С. 23.

8.. Культурное наследие Курского края. Сб. докладов областной научно-практической конференции. Тарасова М. Иконография Барятинских. - Курск, 1998. - С. 46.

9. Ю. Бугров. Свет курских рамп. Кн. 1. - Курск, 1995. - С. 14; Кн. 2. - 2002. - С. 12.

10. С Федоров. Марьино князей Барятинских. - Курск: «Крона», 1994. - С. 70.

11. С. Федоров. Марьино князей Барятинских. - Курск: «Крона», 1994 - С. 90

12.. Там же -С. 96.

13.. Не путать с его сыном, Антоном Антоновичем Дерфельдтом (1810-1869), капельмейстером одного из гвардейских полков; с 1850 г - шефом (заведующим) оркестрами гвардейских полков русской армии, одним из первых композиторов военной музыки в России, издателем первого журнала военной оркестровой музыки.

14.. Какой из Дерфельдтов - отец или сын, или возможно, оба - и когда соприкасались с оркестром кн. Барятинского пока установить не представляется возможным.

15.. См. статью А. Сконечной «В гостях у Виельгорских» в сб. «Торжество муз». - М.: «Советская Россия», 1989 и монографию Т. Щербаковой «Михаил и Матвей Виельгорские. Исполнители. Просветители. Меценаты». - М.: «Музыка», 1990

16.. Следует отметить, что статья курского автора И. Татарской о концертах классической музыки в Луизино («В Фатеевке звучал Бетховен» в газете «Городские известия» от 10 апреля 2001 г.) не содержит ничего нового по сравнению с выше названными исследованиями и фактически представляет собой перепечатку указанных страниц монографии Т. Щербаковой. «Когда исчезает из глаз тропа, по которой мы шли, прежде всего мы оглядываемся назад, чтобы по направлению пройденного угадать, куда идти дальше».
В.О. Ключевский

Статья в сборнике "Курский Край". 2003 г, №16-17(48-49) стр.39-49